Бывает ли такое, что вечером Вы планируете на следующий день выполнить много важных дел. Первая половина дня прошла в какой-то суете, а после наступает вечер, и Вы понимаете, что так ничего и не сделали? А потом в спешке пытаетесь успеть всё сделать и клятвенно обещаете себе, что «это в последний раз?» Но всё повторяется снова.

«Дом, в котором…» - это третья, заключительная и внушительная часть подарка Estelle и ALi! Благодаря друзьям я стал обладателем уникального коллекционного издания с фанатскими иллюстрациями и не вошедшими в обычное издание главами-событиями. В напутственном слове издатели поздравляют ещё не приобщившихся к Дому читателей с уникальной возможностью въехать во вселенную на всех парах, а сама Мариам Петросян рекомендует начать с обычной версии, опасаясь, что вставки будут неинтересными и/или непонятными. Зря опасается, я безмерно счастлив, что мне достался Полный текст.

Главная характеристика фаулзсовского «Волхва» - не то, что это каноничный постмодернистский роман, и не то, что он, как нечто глубинно европейское, наследует древнейшей традиции и рассматривает проблемы соприкосновения латинского и греческого миров, не то, что главный герой романа фактически представляет собой так хорошо знакомый нам по русской литературе хрестоматийный тип «лишнего» человека. Нет, это всё крайне интересные, но не основные его характеристики. Главное, что «Волхв» - это удивительно простая книга, множественность трактовок которой ложна. Красота, как говорится, в глазах смотрящего.

Согрешишь – людей насмешишь. Мне кажется, что я шёл к этой книге очень давно. При том, что заранее не имел ни малейшего понятия о сюжете. Но само название «Братья Карамазовы» несло в себе какой-то потаённый и роковой смысл, что одновременно притягивало, раззадоривая читательский аппетит, и в то же время отталкивало обещанием чего-то мерзостного и порочного.

Мы живем, чтобы давать бой каждому новому дню

Произведение Рэя Брэдбери «451° по Фаренгейту» — классика антиутопии. Несмотря на «заезженность» жанра, автор смог выделиться и написать книгу, которая даже сегодня, в эпоху сценарного пресыщения, стала лакомым кусочком для маститых режиссеров. Секрет в том, что писатель, не изменяя глобального устройства мира, гипертрофировал лишь одну деталь – отношение к книгам. И из-за этого, казалось бы, второстепенного аспекта жизнь общества кардинально изменилась. Это мрачное предчувствие нашло свое подтверждение в современности, и с годами оно лишь набирает обороты популярности.

«Он русский, и это всё объясняет» - был когда-то рекламный слоган фильма «Сибирский цирюльник». Что же такое загадочный русский характер, вроде бы все понимают, но часто вокруг этого вопроса разгораются такие дискуссии, что, кажется, лучше уж и не задевать его вовсе. Однако этот пресловутый русский характер упорно приходил на ум, когда я перечитывал «Левшу». Да, мне кажется, что все герои этого сказа – как раз и есть составляющие этого обобщённого и таинственного понятия.

Вот и я стал жертвой мошенничества, мистификации и всемирного заговора. Да ещё где?! На книжном фронте, на поле боя, именуемом классическим романом! Сколько лет я, идя на поводу общественного мнения, а также ярких и красочных нецензурных выражений моих сверстников, варился в котле из нелицеприятных представлений о классике как о скучной и нудной, потерявшей свою актуальность и остроту литературе. И теперь, когда молодой и свежий ум почти окреп в милых сердцу предрассудках и пересудах, я подвергся такому унижению или даже изнасилованию со стороны Эриха Ремарка.

"Книга-головоломка. Книга-лабиринт." Помню, именно так описывалась знаменитая "Тень ветра" Карлоса Сафона. Великолепный роман, спору нет. Но вот на мой взгляд такие определения идеально подходят роману неподражаемого Иэна Бэнкса "Шаги по стеклу". Вот уж где и лабиринт, и головоломка! Читателя бросают сразу в три, казалось бы, совершенно не связанные между собой истории, которые не только разнятся героями, но и жанром, словно даже лежат в совершенно разных плоскостях.

Станиславский писал: