Даттатрейя: Бессмертный Гуру, Йогин и Аватара. Глава 7: Трипура-рахасья.

Трипура-рахасья

Ничто не проясняет связь Даттатрейи с шактизмом и поклонением богине лучше, чем анализ Трипура-рахасьи (Тайной [доктрины богини] Трипуры).

Трипура, также известная как Лалита («изящная», «прекрасная») или Лалита Трипурасундари, является наиболее значимой формой ШриЛакшми: милостивым проявлением материнской, вечно прекрасной и юной высшей Шакти. Слово Трипура часто переводят как «три города» (см. миф о Трипуре в «Махабхарате», 8.24), но шактийскими авторитетами и в данном тексте оно переводится как «предшествующая (пура ) трём (три)». Считается, что богиня предшествует всем триадам, таким как три Веды, три бога (Брахма, Вишну и Шива), три мира, три времени (прошлое, настоящее и будущее), три состояния сознания и так далее. Таким образом, она отождествляется с чистым сознанием (высший Пуруша), «четвертым состоянием» (турия) и безличным Брахманом. Имя Трипура превозносит ее радикальную трансцендентность вне времени, вечную, предшествующую всем проявлениям.

В Трипура-рахасье наш Гуру-Бог обучает шакта-недвойственности своего ученика Парашураму. Истории, рассказанные Даттатрейей, лучше всего объясняют содержание его упадеши, как мы далее увидим.
Трипура-рахасья — это средневековое шактийское произведение, созданное между одиннадцатым и семнадцатым веками. По-видимому, она была известна только в Южной Индии, оказывая лишь региональное влияние.

Текст не оставил никаких следов в виде текстовых ссылок или цитат ни в одном из известных нам литературных произведений. Такая изоляция контрастирует с его современной известностью, что подтверждается различными изданиями и переводами на разные языки субконтинента. Этой славой Трипура-рахасья во многом обязана известному тамильскому святому из Тируваннамалая Рамане Махарши (Венкатарамане Айяру, 1879–1950). Как отмечает Дуглас Ренфрю Брукс,
Трипура-рахасья обрела известность лишь в последнее время:

Считается, что Трипура-рахасья является сокращенной версией оригинальной Датта-самхиты или Дакшинамурти-самхиты из восемнадцати тысяч стихов, приписываемых Даттатрейе. Эта работа была обобщена в шести тысячах сутр, разделенных на пятьдесят кханд учеником Даттатрейи Парашурамой, а ученик Парашурамы Сумедха Харитаяна создал дошедший до нас текст.

Трипура-рахасья делится на три части. Махатмья-кханда, или раздел, посвященный прославлению богини, состоит из 6687 шлок, разделенных на восемьдесят адхьяй. Эта часть посвящена мифам о происхождении Трипуры, описанию ритуалов, мантр и янтр Деви, различных Шакти и подвигов богини, а также космической борьбы между Трипурой и демонами-асурами. Джняна-кханда, или раздел, посвященный спасительному знанию, состоит из 2163 шлок, разделенных на двадцать две адхьяи. Эта часть представляет эзотерические философские вопросы, проиллюстрированные меткими притчами и аллегориями, в недвойственной перспективе. Среди основных рассматриваемых тем — реальность чистого сознания, природа проявленного мира и качества, необходимые соискателю мокши. Третий раздел, или Чарья-кханда, посвященный надлежащим правилам ритуального поведения, был утерян и, должно быть, состоял из около 3000 шлок. Его содержание, возможно, было похоже на содержание Парашурама-кальпа-сутр, в которых описываются секреты культа Трипуры, основанного на ритуале Шри-видья (буквально «знание [богини] Шри» или «благая мудрость»).

Ашрам Парашурамы традиционно располагается на горе Малайя в Южной Индии (несколько раз упоминается в «Махабхарате» и других произведениях), а начало Махатмья-кханды гласит, что Сумедха написал свой труд в городке Халасья (Мадурай).

Текст представляет собой диалог между мудрецом Нарадой и Харитаяной, а не между Шивой и Деви, как это обычно бывает в тантрических произведениях. Он является дополнительным контекстом для представления диалога между Даттатрейей и Парашурамой, фоном для повествования серии второстепенных историй, следующих типичной пуранической схеме. Согласно традиции, гуру-парампара тех, кто обладает тайной доктриной Трипуры, имеет божественное происхождение: сначала Шива открыл ее Вишну, а тот, в свою очередь, открыл ее Брахме. В мире людей мудрец Самварта передал его Даттатрейе, который здесь представлен как повелитель авадхут.

Другими важными фигурами, почитаемыми в парампаре, являются Дурваса, Агастья и Лопамудра.

Два текста, которые автор использует и перерабатывает, — это Деви-махатмья из Маркандейя-пураны и Лалита-махатмья или Лалитопахьяна из Брахманда-пураны.

Технический язык Трипура-рахасьи можно определить как "кашмирско-шиваитский", он является общим как для агам, так и для тантр. Существуют также дуалистические и шайва-сиддхантские интерпретации этих текстов с использованием одной и той же идиомы. В южной Индии такой технический язык, по-видимому, предшествовал кристаллизации богословия Спанды и Пратьябхиджни. Шактийские культы Шри-видья существовали в южных регионах по меньшей мере с седьмого века, хотя их появление в письменной санскритской традиции датируется примерно девятым веком. С другой стороны, связь южного шактизма с недвойственной традицией Шанкары и их взаимное влияние были особенно важны. Ведантизация шактизма в рамках шиваитской идиомы была достигнута с помощью таких текстов, как Саундарья-лахари, Прапанча-сара и Лалита-трисати-бхасья. Корпус работ, касающихся культа Трипуралалиты, хотя и не особо обширен в сравнении с другими формами Деви, такими как Дурга и Кали, весьма примечателен. Такие тексты, как Трипура-рахасья, важны не только потому, что они сосредоточены на популярной богине, но и потому, что они раскрывают эпизод истории шактийских культов, которые пытались узаконить себя в более консервативной среде ортодоксальных общин смартистов. Как отмечает Брукс:

Была установлена ​​связь между традицией Шри-видьи и южными ортодоксальными питхами Шанкары. Одним из путей, посредством которого Даттатрейя мог быть присвоен южным шактизмом, была Дашанами-сампрадайя Шанкары. Возможно, благодаря ордену Сарасвати, сконцентрированному в матхе Шрингери, к которому, очевидно, принадлежал Нрисимха Сарасвати — основатель Датта-сампрадайи. Хотя Махатмья-кханда изображает Даттатрейю так, что это напоминает рассказ из Маркандейя-пураны, он очищен и не имеет явного вамачарийского (путь левой руки) контекста Каула-Вамы. Основное представление Даттатрейи в Трипура-рахасье таково: это его джняна-кханда, в которой Гуру-Бог воистину является джняна-мурти, главным учителем недвойственности.

В любом случае, связь Даттатрейи с поклонением Дэви является постоянной на протяжении всего раскрытия божества. Элемент шактизма появляется в первой характеристике Датты в Маркандейя-пуране и ясно проявляется в литературе Маханубхавы и в его связи с шакти-питхами, такими как Махур. Далее о нём свидетельствует Даттатрейя-упанишада. Связь Даттатреи с Трипурой, безусловно, имеет южное происхождение: Бхаскарарайя в своем комментарии к восьмому стиху Трипура-упанишады упоминает Даттатрейю как одного из двенадцати мудрецов и полубогов, связанных с Шри-видья-мантрой. Даттатрейя упоминается в Тиру-мантирам Тирумулара, величайшем изложении йоги в тамильской литературе и источнике философии шайва-сиддханты.

Культ Трипуры основан на двойной доктрине Шри-видьи и Шри-чакры, мантры и янтры, составляющих звуковое тело и графический символ Дэви. Считается, что Шри-видья-мантра, состоящая из пятнадцати (панчадашакшари) или шестнадцати (шодашакшари) слогов, представляет собой тонкую форму богини.

Существуют две основные версии Шри-видьи: Первая, характерная для южноиндийского шактизма шестого века, приписывается Шиве как Камешваре и поэтому называется Камараджа-видья. Вторая называется Лопамудра-видья, по имени жены мудреца Агастьи, который, подобно Даттатрейе, также является одним из повелителей видьи (видьешварой). Важная для текстов Шри-видьи, тесно связанных с кашмирскими традициями, Лопамудра-видья, по-видимому, вышла из употребления в южной Индии. Видьи Камараджа и Лопамудра известны как кади-видья и хади-видья соответственно. Наиболее широко используемая кади-видья состоит из трех отдельных частей, называемых «вершинами» (кутами): вершина природы речи (ваг-бхава-кута: ka e ῑ la hrῑṃ), вершина Камараджи (камараджа-кута: ha sa ka ha la hrῑṃ) и высшая вершина Шакти (шакти-кута; sa ka la hrῑṃ). Триадическая иерархическая конфигурация мантры отражена и в практике джапы адепта, которая может произноситься вслух, в уме или безмолвно. Снова процитируем Брукса:

Связанные с мантрой Трипуры, ритуал и практика Шри-чакры являются важными компонентами шактийского культа. Хотя мантра и янтра — это два разных принципа, действующих на разных уровнях, они взаимно влияют и дополняют друг друга. Теологическое утверждение, что они составляют неразрывное целое, часто делается адептами шактизма. Утверждается, что мантра и янтра — это не два разных аспекта культа, а, скорее, один комплекс звука и формы, в котором можно «визуализировать» мантру как форму и «услышать» графическое тело янтры как звук. Относительно природы янтры Стелла Крамриш замечает:

Существует ряд соответствий между каждым слогом мантры и каждой геометрической структурой янтры. Эти соответствия графически выражаются путем сопоставления каждой фонемы мантры с определенными областями диаграммы. Поскольку каждый из пятнадцати или шестнадцати слогов, составляющих мантру Дэви, указывает на аспект богини, в некоторых случаях фонемы заменяются изображениями шестнадцати нитий — вечных богинь, отождествляемых с лунными фазами (калами), — или иногда даже с второстепенными божествами Шри-чакры. В традиции Шри-видья Шри-чакра почитается как источник всех янтр, являясь формой (сварупа) самого Абсолюта. Янтра является инструментом (-тра) получения контроля (ям) и направления психической энергии садхаки, средством для медитации. Геометрические фигуры «оживляются», становясь пульсирующими моделями посредством движений расширения и сжатия от центра к периферии и обратно, воспроизводя циклический процесс сгущения и растворения Абсолюта. Шри-чакра символизирует духовный путь садхаки, переход от невежества к реализации своего тождества с Брахманом, представленным центром чакры, или «каплей» (бинду), символом изначальной недифференцированной тотальности Шивы-Шакти. Возможно, самым важным является переживание адептом янтры как истинного тела Деви.

Махатмья-кханда

Теперь перейдем к обзору тех мест в Махатмья-кханде, которые касаются Даттатрейи.

Глава 4 завершается рассказом о том, как Самварта советует искать помощи великого йогина ДаттатрейиПарашураме, не понявшему учения Самварты относительно атмана и природы Трипуры. (Парашурама уже встречался с Даттатрейей во время погребальных обрядов Джамадагни. Ренука посоветовала Парашураме обратиться за помощью к Даттатрейе, если он когда-нибудь столкнется с трудностями.)

Глава 5 повествует о том, как Парашурама, страдающий от отождествления с телом, направляется к горе Гандхамадана, (буквально «опьяняющая благоуханием», считается, что она расположена к югу от Кайласа и является одной из четырех гор, окружающих центр мира.) где находится ашрам Даттатрейи.

В главе 6 Даттатрейя предстает перед Парашурамой в сиянии своего тантрического аспекта: окруженный йогами и прекрасно юный, он обнимает молодую женщину и держит перед собой кувшин с опьяняющим напитком. Парашурама, считающий, что хорошее и плохое — всего лишь плод воображения, отказывается смущаться этим зрелищем. Даттатрейя говорит о необходимости обуздания своих чувств, о ценности отрешения и выражает восхищение невозмутимостью Парашурамы в отношении к его противоречивому аспекту. Парашурама отвечает, что учителя следует рассматривать как самого Шиву и путь Даттатрейи, каким бы хорошим или плохим он ни казался, теперь будет его собственным путём. Парашурама объясняет причины, которые привели его сюда: утомленный сансарой, он желает найти прибежище у стоп Датты, чтобы обрести атма-джняну, подобно слону, ныряющему в прохладные воды Ганги в окружении горящего леса.

Даттатрейя говорит ему, что это благородное желание является милостью Дэви и предлагает прослушать упадешу, в которой объясняет, что высший Шива (Парашива) есть не что иное, как Атман, пребывающий во всех существах. Именно благодаря силе собственной майи он скрыт. В этом мире не существует и не может быть познано ничего кроме того, что проявляется явно: тот атман, который сияет во всем мире, есть Парашива. Атман, проявляющийся в бесконечных формах, тем не менее один и тот же, вечно сияющий своим великолепием. Только через познание Атмана (пратьябхиджняна) можно обрести знание, которое в конечном счете является милостью высшей Шакти, Трипуры. Именно для того, чтобы чтить ее преданностью, нужно быть внимательным к проявлениям ее величия.

В начале главы 7 Даттатрейя заявляет, что даже боги не знают, кто такая Богиня и где она обитает. Она выше Вед, Шастр и Тантр. Ее нельзя постичь обычными средствами познания или рассуждения. Ее можно понять только через опыт бытия, опыт «Я есть». Невозможно измерить океан ее величия и красоты. Затем Даттатрейя рассказывает о некоторых великих делах, совершенных Трипурой и ее Шакти.

В последних двух главах, 79 и 80, Парашурама задает Даттатрейе несколько последних вопросов. Он спрашивает, почему Агастья, великий знаток Вед и Шастр, не достиг видения Трипуры. Даттатрея отвечает, что только дикша, данная авторитетным гуру, ведет к совершенной преданности, необходимой для практики культа Трипуры и достижения мокши. Тот, кто ограничивается изучением ведических текстов, игнорируя традицию Шакти, не заслуживает доступа к богине. Даттатрейя называет Тантры той сущностью, которую мудрецы пожинают через пахтание океана всех писаний, произведенное самим Парамешварой, чтобы предложить спасение всем существам. Доступ к этим текстам могут иметь как дваждырожденные, так и шудры. Агастья, который следовал исключительно ведийскому пути, смог достичь города богини только после того, как получил дикшу от своей невесты.

Далее Даттатрейя объясняет некоторые ритуалы, связанные с культом Трипуры: создание и освящение изображения Деви, благоприятное время для поклонения, посвященные ей праздники и так далее. Даттатрейя учит, как добиться благосклонности Деви, перечисляя плоды, которые будут достигнуты, сопоставляя их с грехами, накопленными теми, кто пренебрегает ее культом. Гуру описывает церемонию подношения Шри-чакры (шри-чакра-дана-видхи), ее действенность и преимущества, получаемые теми, кто передает традицию Трипуры. Махатмья-кханда заканчивается традиционной пхала-шрути, Даттатрейя торжественно заявляет, что все те, кто узнает о мифах, прославляющих богиню, почувствуют чувство чистой преданности, ведущее их к спасению.

Джняна-кханда

В двадцати двух адхьяйях Джняна-кханды Трипура-рахасьи диалог между Харитаяной и Нарадой составляет внешнее обрамление: Харитаяна, ученик Парашурамы, рассказывает, как он получил упадешу от своего учителя. Он описывает духовную маргу самого Парашурамы, изображая отношения между последним и его Гуру Даттатрейей. В повествовании Джняна-кханды Нарада хранит молчание, а Харитаяна играет роль рассказчика. Текст вкладывает в его уста все новые диалоги, такие как: «Парашурама, сильно удивившись, спросил…» или: «Даттатрейя, исполненный сострадания, ответил…». Харитаяна повествует, как Парашураму, неспособного полностью понять учения, полученные им от Самварты, Даттатрейя инициирует в продвинутые стадии садханы: в конце концов, он получает посвящение в поклонение Трипуре, овладевая секретами ритуальной практики. Затем говорится, что Парашурама покидает Даттатрейю и удаляется на гору Махендра, посвящая себя поклонению Трипуре в течение двенадцати лет в полном одиночестве. Осознавая пределы ритуального поклонения, лишенного освобождающего знания, он возвращается к Даттатрейе, который живёт на горе Гандхамадана, надеясь, что Гуру даст ему понимание эзотерической упадеши, первоначально переданной ему Самвартой. Этот вводный раздел охватывает первую адхьяйю и половину второй. С этого момента Даттатрейя ведет диалог, приняв Парашураму в ученики.

В следующих адхьяйях Даттатрейя избегает абстрактной теории: интригующая особенность этих глав состоит в том, что учение передается через поведение различных персонажей, действующих в ряде различных сюжетов. Основных историй, которые рассказывает Даттатрейя, пять: с 3-й по 10-ю адхьяйи — история царевича Хемакуды и его жены Хемалекхи; с 12 по 14 - история сына Танганы и царевича Махасены; с 15 по 17 — история Аштавакры и царя Джанаки;

В адхьяе 20 рассказывается история о совете богини; и, наконец, в адхьяе 21 рассказывается история Васумана, демона-брамина. В этих историях главными представителями Даттатрейи являются Хемалекха, сын Танганы, женщина-аскет с Джанакой, и Хемагада. Каждому из этих просветленных персонажей соответствует альтер-эго Парашурамы в образах Хемакуды, Махасены, Аставакры и Васумана. С самого начала Даттатрейя говорит Парашураме, что первичным заглушающим фактором в человеке является отсутствие различения (вичара). Он объясняет, что хорошее общество (сатсанга) является самым важным фактором в достижении мокши, фундаментальная тема, обнаруживаемая ещё в проповеди Даттатрейи садхьям в Махабхарате (5.36.1-21). Затем Даттатрея рассказывает первую историю Парашураме.

История царевича Хемакуды и его жены Хемалекхи

Однажды, после страшной бури во время охоты, принц Хемакуда (один из двух сыновей Муктакуды, царя дасарнов) оказывается один в глуши.

Блуждая по джунглям, он приходит в ашрам мудреца Вьяграпады, где его встречает прекрасная дочь мудреца Хемалекха. Они влюбляются и, получив благословение Вьяграпады и разрешение на брак, покидают ашрам. Хемакуда берет Хемалекху в царский дворец своего отца, где их свадьба проходит с большой пышностью.

Однако вскоре Хемакуда видит, что Хемалекха вовсе не интересуется чувственными наслаждениями и равнодушна к удовлетворению мирских наслаждений, которыми он так дорожит. На вопрос о причине, Хемалекха говорит, что она пришла к осознанию мимолетности и субъективности чувственных удовольствий, которые зависят от ума и подвержены боли. Чувственное влечение вызвано представлением о красоте: Хемалекха же признает его ментальной проекцией, обусловленной культурной и социальной идентификацией. Выслушав слова жены, Хемакуда теряет интерес к чувственным наслаждениям и впадает в уныние, так как по привычке и тонким наклонностям его всё еще привлекают чувственные объекты.

Хемалекха, понимая, что уныние мужа раскрывает потенциал для духовного роста, предлагает ему упадешу на высшей основе достоверного знания (прамана), которое она отождествляет с верой или шраддхой, фундаментальной предпосылкой жизни и духовных поисков. Ум является первопричиной всех страданий, и, тем не менее, при должной тренировке его можно рассматривать как лучшее средство достижения мокши. Поскольку ум подобен беспрестанно прыгающей обезьяне, нужно контролировать его модификации, делая его однонаправленным, острым и направленным внутрь. Хемалекха предлагает своему мужу практиковать систематическую медитацию: благодаря такой дхьяне в сочетании с вичарой он достигнет высшей цели. Это достижение требует милости великой богини Трипуры, вершины чистого, абсолютного сознания, в котором Хемакуда должен найти прибежище. Хемалекха говорит своему мужу, что кармический порядок создается и поддерживается Деви. Если сострадательная богиня довольна тем, кто посвятил себя ей, процесс карманы можно прервать. Тот, кто отказывается от плодов действий, легко познает истину. В этом случае божество не будет ждать, пока исчерпаются кармические остатки: законы кармы больше не действуют на такого просветленного человека. С помощью Хемалекхи Хемакуда начинает практику медитации, испытывая внутреннюю радость. Однако на данном этапе он еще не способен жить одновременно в двух мирах, внутреннем и внешнем. Хемалекха рекомендует ему удалиться в одиночество и осознать атман, которым он является, посредством процесса устранения того, чем он не является. Царевич удаляется в свой сад, посвящая себя дхьяне. Задавая фундаментальный вопрос «Кто я?» (ко'хам) он осознает, что не может быть своим телом, своей праной, своими чувствами, своим умом и даже своим интеллектом. Контролируя все свои мыслительные конструкции, он достигает состояния пустоты и внезапно погружается во тьму. Преодолевая эту тьму, он испытывает вспышку света. Погружаясь в глубокий сон, состояние сна, и возвращаясь в сознание, он думает, что переживания темноты и света могли быть фазами сна. Таким образом, он снова пытается однонаправленно контролировать свой разум. На этот раз он выходит из состояния оцепенения и обнаруживает, что поглощен блаженным состоянием сознания, которого никогда раньше не испытывал. Хемалекха объясняет, что Атман не следует путать с чем-то, что должно быть достигнуто, поскольку «Это» есть всегда: можно достичь только знания об Атмане, но не Атмана. Это похоже на то, что скрыто во тьме: когда тьма рассеивается светом лампы, объект является. Включение света не означает создания объекта. Это также относится и к Атману. Концентрируясь на Атмане, человек «вспоминает» Атман, его истинную сущность, устраняя невежество, которое является своего рода забвением. Незнакомые образы, возникающие в уме после снятия некоторых мыслительных конструкций, нельзя отождествлять с Атманом. Хемалекха объясняет, что стремящийся должен получить некоторое представление об Атмане из священных писаний и от тех мудрецов, которые его реализовали, чтобы не принять проекции своего ума за истинное Я. Такое косвенное знание поможет впоследствии обрести непосредственный опыт.

Царевич выполняет интенсивную садхану в течение нескольких месяцев и наконец обретает состояние блаженства. Когда царевна приближается, Хемакуда открывает глаза, и Хемалекха просит его поделиться с ней своим опытом. Хемакуда умоляет Хемалекху не беспокоить его и недоумевает, что она, достигшая этого высшего состояния, все еще пребывает в мире заблуждений. После чего Хемалекха открывает своему мужу, что он еще не реализовал Атман: на переживание Атмана не может повлиять открытие или закрытие глаз. Атман независим и свободен от всех условий. Если этот узел заблуждения не будет развязан, реализация никогда не будет достигнута. Существуют миллионы таких узлов заблуждения. Нужно развязать эти узлы, превзойти все дуальности и позволить осознанию Атмана проникнуть в состояния бодрствования, сновидения и глубокого сна. Не должно быть никаких преград между какими-либо из аспектов жизни. Хемалекха советует Хемакуде глубже погрузиться в созерцание, практикуя все больше и больше. Он продолжает свою садхану и постепенно достигает зрелости в осознании, укрепляясь в осознании Атмана. С этого момента он живет как великий дживанмукта, в то же время наслаждаясь мирскими объектами, накапливая богатство, управляя подданными и королевством. Поэтому, — заключает Даттатрейя, — компания мудрецов является первым шагом и направляющей силой на протяжении всей садханы.
Далее Парашурама говорит Даттатрейе, что он не может понять, как эта вселенная может быть простой видимостью: его собственный опыт говорит ему об обратном. Гуру прямо указывает, что причина этого непонимания кроется в авидье: через отождествление с телом материальное воспринимается как единственная реальность. Каким человек считает мир, таким он ему и представляется. На самом деле вся эта вселенная зависит от высшего сознания точно так же, как нестабильное отражение в стабильном зеркале. Йоги, практикуя концентрацию и медитацию, видят истину и переживают единство с божественным. После этого Даттатрейя рассказывает историю мира внутри горы.

Мир внутри горы

Давным-давно в святом городе Сундара, в Бенгалии, жил царь по имени Сушена, который решил совершить ритуал ашва-медха в знак почтения Шиве. Согласно традиции, лошадям разрешалось свободно передвигаться, но их тщательно охраняли царские князья и солдаты. Если лошадь въезжала на территорию соседнего царя, этот правитель должен был либо заплатить дань, либо попытаться отбить лошадь. Царская армия, однако, легко побеждала всех противников, пока не достигла берегов реки Айравати, где встретила мудреца Тангану, известного своими великими аскезами. Высокомерные солдаты, преисполненные гордыни, прошли мимо, не почтив его должным образом. Мудреца не смутило их непочтительное поведение, но его сын пришел в ярость и своей сверхъестественной силой пленил всю армию. Немногие воины, которым удалось бежать, были поражены, увидев, как юноша ведет своих пленников и коня прямо в склон горы, проходя твердый камень, как сквозь воздух.

Обезумевший от горя царь, узнав о случившемся, послал своего брата Махасену умилостивить мудреца, который затем приказал своему сыну освободить пленников. Махасена, увидев коня и принца, выходящих из скалы, смиренно спросил Тангану, как это было сделано. Мудрец ответил, что, поскольку его сын хотел стать царем, он обучил его некоторым особым приемам достижения высших сил: с помощью своей санкальпа-шакти он создал внутри горы вселенную, где правил континентом, окруженным океаном.

Махасена спросил, может ли он посетить эту вселенную. По его просьбе мудрец велел своему сыну показать ему всё, а затем снова погрузился в самадхи.

Юный аскет привёл Махасену к горе и с лёгкостью вошел в неё, но царевич, не в силах последовать за ним, стал умолять помочь ему. Сын Танганы велел ему оставить свое физическое тело в яме, прикрыть его листьями, и в своём тонком теле войти в гору. Но тот был не в силах сделать это самостоятельно, и юный подвижник вошел в тело Махасены, «вытащив» тонкое тело из физического, оставив последнее в яме.

Затем он со своим гостем вошел в твердую скалу. Потрясенное отделением от физического тела, тонкое тело Махасены потеряло сознание. Тогда молодой мудрец «соединил» тонкое тело Махасены с грубым телом, которое мгновенно материализовал в мире внутри горы. Придя в сознание, Махасена понял, что мудрец переносит его через огромную бездну. Вверху, внизу и вокруг он видел бесконечное пространство. Он видел далекие планеты, солнце, луну и весь мир как бы отражённым в небе. Наконец, они приземлились на золотой горе Меру и начали свое путешествие по семи круглым континентам и их океанам. Здесь, среди всех богов и сущностей, Махасена созерцал молодого аскета как Троицу - Брахму, Вишну и Шиву, а также правителя земли, вселенского монарха. Наконец мудрец сказал, что им пора вернуться во внешний мир.

Они вышли из горы. Сын Танганы сделал тонкое тело Махасены бессознательным, вынул его из грубого тела, которое материализовал для него, и снова соединил с изначальным телом. Вернувшись в нормальное состояние, Махасена посмотрел на мир вокруг себя и был очень удивлен, увидев, что он выглядит совершенно иначе. Молодой мудрец сказал ему, что это была та же самая страна, в которой он жил прежде, но прошло 1200 миллионов лет, хотя они провели лишь один день в мире внутри горы. Обычаи, языки и ландшафты претерпели огромные изменения. Тангана всё еще находился в самадхи, хотя сменилось несколько тысяч поколений. Там, где была столица Махасены, теперь был лес, полный диких животных.

Услышав это, Махасена впал в отчаяние, оплакивая потерю своего брата, жены, сыновей, друзей и т. д.. Мудрец посоветовал ему набраться терпения и использовать свою силу различения, чтобы преодолеть отождествление с телом и найти Себя. Махасена, объявив себя его учеником, попросил помочь ему преодолеть горе. Мудрец сказал, что люди, введенные в заблуждение невежеством, не осознают своей истинной природы и совершенно напрасно скорбят. Познавая Атман, человек преодолевает скорбь, подобно тому как сновидец преодолевает и свое сновидение и беспокойство (от него) при пробуждении.

Махасена возразил, что сравнение состояния бодрствования с состоянием сна кажется неуместным: объекты, созданные во сне или с помощью волшебства, иллюзорны и не служат никакой цели, но объекты бодрствующего сознания реальны и полезны. Сын Танганы объяснил, что объекты и бодрствования и сна одинаковы и постоянно меняются. «Реальность» внешнего мира поддерживается мыслями. Когда кто-то понимает, что это нереально, тогда это и становится нереальным. Состояния бодрствования и сновидения подобны двум разным видам сна, поскольку наш мир также является результатом творческого воображения Трипуры. Поэтому чистое сознание подобно холсту, на котором написана эта картина, похожая на вселенную. Благодаря словам мудреца Махасена освободился от скорби.

Молодой аскет научил его что волевая санкальпа бывает двух видов: совершенная и несовершенная.
Санкальпа, не затронутая сомнениями, удерживающая только одно в уме, считается совершенной. Именно таким образом этот внешний мир проецируется волевым мышлением Творца. Благодаря уверенности Творца и люди верят, что всё это реально. Несовершенная санкальпа возникает из-за сомнений; в таком случае воля не воспринимается всерьез. Потому никакие цели, намеченные сомневающимся или колеблющимся умом, не могут быть материализованы. Совершенная санкальпа, сказал мудрец, может быть достигнута различными способами, такими как рождение, драгоценные камни, травы, йога, аскезы, мантры и благодать. Когда человек упражняет свою волю, он должен быть настолько поглощен этим, чтобы исчезло само осозние того факта, что он это делает. Он должен поддерживать это недвойственное состояние до тех пор, пока не проявится желаемый результат. Сила воли атмического сознания завуалирована невежеством. Когда эта вуаль снимается, человек осознает совершенство санкальпы.

Затем сын Танганы учит что именно божественная санкальпа всегда отвечает за видимое различие близости и дальности в пространстве, а также за видимое различие коротких и длинных промежутков времени.

Всё следует понимать как свободную Игру или лилу Трипуры, поскольку все основано на этом отражающем зеркале, состоящем из чистого сознания: если кто-то понимает это, он освобождается. Мудрец представил развертывание акта проявления из единого чистого сознания, перечислив тридцать шесть «принципов реальности» (таттв), взятых из кашмирского шиваизма, хотя и с некоторыми изменениями. Они включают в себя двадцать пять санкхья-таттв, пять «чистых» принципов (шива, шакти, сада-шива, ишвара, шуддха-видья), пять «нечистых» принципов, окутывающих Атман (кала, асуддха-видья, рага, кала, нияти) и читту (рассматриваемую изолированно, т. е. не подпадающую под санкхийскую триаду буддхи, ахамкары и манаса). Получив эту упадешу, Махасена полностью освободился от заблуждений, отказавшись от отождествления с телом и пребывая в чистом сознании.

В целом, учение мудреца кажется более близким к Абхинавагупте («доктрине видимости»), представляющей более «ортодоксальную» позицию шакт, чем в кеваладвайта-ваде Шанкары. Если мир следует рассматривать как проявление или раскрытие чистого сознания, его нельзя рассматривать как нереальный или несуществующий. Фактически, его следует почитать как истинное чудесное тело верховной богини.

Просветление Аштавакры

Третья история навеяна вопросами Парашурамы: Если атман непознаваем, то как его осознать? Если высшей целью является реализация Атмана, то на что это похоже? И, после осознания этой истины, как нужно вести себя и жить? Более того, почему человек замечает так много различий в практиках и поведении тех, о ком говорят, что они обладают освобождающим знанием? Затем Даттатрея рассказывает следующую историю.

Мудрый и благочестивый Джанака, царь Видехи, однажды совершил великое жертвоприношение в знак почтения богине в присутствии бесчисленных великих браминов и ведущих ученых.
В это же время бог Варуна начал жертвоприношение в своем царстве под водой. Он пригласил всех жрецов и браминов, но пришли лишь немногие, так как большинство из них ушло на жертвоприношение Джанаки. Тогда один из сыновей Варуны, желая привести браминов, собравшихся в Видехе, к своему отцу, переоделся брамином и пришел в резиденцию Джанаки. Он был очень проницательным малым и тут же начал оскорблять всех собравшихся там браминов, говоря, что не может найти среди них ни одного мудрого человека. Все брамины, сильно оскорбленные, вызвали его на публичные дебаты. Сын Варуны согласился, и все брамины согласились с его предложением, что тот, кто проиграет состязание, будет утоплен в море.
Используя придирки (витанда) и сокрушительную диалектику (джальпа), сын Варуны смог победить тысячи браминов, которые однажды утонули и были доставлены на место жертвоприношения Варуны, где их встретили со всеми почестями.

Но когда сын брамина Кахолы, Аштавакра, узнал, что его отец утонул, он отправился в Видеху. Он был так искусен в искусстве аргументации и придирчивой критики, что преуспел в победе над сыном Варуны, приказав утопить его. Затем сын Варуны явил свою истинную сущность, и все утонувшие брамины вернулись в Видеху целыми и невредимыми. По освобождении всех этих великих мудрецов, гордыня Аштавакры безмерно возросла, настолько, что он начал относиться ко всем ним с презрением и жестокостью.

В это время появилась женщина-подвижница.

Она была молода, красива, и носила багряное платье. Спасаясь от Аштавакры, брахманы укрылись в его подоле. Она попросила Аштавакру ответить на следующий вопрос, не прибегая к изощренным уловкам: каково то состояние, при котором однажды познавший человек достигает совершенного бессмертия, все сомнения исчезают, и не остается ничего, что нужно было бы знать или желать? Аштавакра не мог дать убедительного ответа, так как знал истину только из книжек, а не из личного опыта, как бы созерцая все отражения зеркала чистого сознания, но не само зеркало. Пристыженный мудрой женщиной, он объявил себя ее учеником и попросил ответить на этот вопрос.

Она ответила, что одной полемикой тут ничего не добиться. Верховная Богиня является основой всей реальности; без нее ничего бы не проявилось. Тайна реальности, хранимая в писаниях, открывается только искренним адептам и только милостью Трипуры. Однако тот, кто знает эту тайну, должен пережить её, чтобы осознать: интеллектуальное знание, хотя и необходимое условие, не является достаточным. Чтобы созерцать чистое сознание, адепт должен обратить свой ум внутрь, обуздав его склонность к блужданию и взращивая отсутствие желаний. Это нужно делать естественно, а не силой принуждения. Затем женщина-подвижница ушла, посоветовав Аштавакре в конце концов развеять оставшиеся сомнения, спросив об этом самого царя Джанаку, мудрейшего из мудрых.

Царь Джанака сказал Аштавакре, что сознание, или высшая реальность, не является ни полностью известной, ни полностью неизвестной. Если её нельзя узнать, то как учитель может это объяснить? Все духовные практики предназначены для очищения ума. Сознание, которое вездесуще, проявляется только тогда, когда ум удалился от всех объектов и таким образом очистился. Аштавакра спросил, почему реализация не может быть достигнута в глубоком сне, когда ум естественным образом отвлечен от всех объектов. Царь Джанака ответил, что когда ум скрывается под покровом глубокого сна, он спонтанно отказывается от отражения всех объектов. Однако в глубоком сне разум «растворяется» и может отражать только свой собственный сон. Используя две фундаментальные категории кашмирского шиваизма, Джанака объяснил двоякое состояние ума: «чистый свет» (пракаша, или состояние, свободное от умственных конструкций), и «отражение» (вимарша, или состояние, характеризующееся умственным конструированием).

Состояние «чистого света» проявляется во время медитативной концентрации (самадхи), в глубоком сне и в самый момент восприятия перед его умственной проработкой. Обычные люди, хотя и испытывают в течение жизни неизменно чистые мгновения восприятия, не осознают их. Состояние глубокого сна представляет «недифференцированное»: это первое существо, возникшее в процессе проявления и совпадающее с чистым небытием или тьмой. С другой стороны, в самадхи проявляется чистое сознание: это сама богиня Трипура, природа которой — чистое бытие. Вот почему, заключил Джанака, глубокого сна самого по себе недостаточно для достижения реализации.

Далее Аштавакра спросил: когда эти мгновения восприятия, лишенные вимарши или ментальных конструкций, происходят в опыте привычной реальности? Джанака привел различные примеры, например, когда мужчина занимается любовью со своей возлюбленной в первый раз, или когда внезапная эмоция, такая как радость или страх, одолевает человека. Он также упомянул те промежуточные моменты, которые происходят между бодрствованием, сном и состояниями без сновидений. Софисты и диалектики учат, что Самости не существует и что ее можно разделить на последовательность мгновений. Но Джанака утверждал обратное: «чистый свет» Я, лишенный ментальных построений, существует именно в таком мгновенном потоке, между одним мгновением и следующим, хотя обычно и не воспринимается. Даже между двумя мыслями есть мгновение чистой беспредметности, которое исчезает в следующее мгновение, когда ум соприкасается с другим предметом. Мирской человек не осознает таких недвойственных состояний, но йогин учится останавливать свой ум до того, как он достигнет следующего объекта, расширяя недвойственное осознавание.

Затем Аштавакра спросил, почему, если такие мгновения восприятия, проявляющие чистое сознание, даны всем в обычном опыте, люди продолжают цепляться за свои иллюзорные жизни в мире? Царь Джанака ответил, что авидья — причина рабства, а ее устранение — истинная причина мокши. Знание Атмана двояко: прямое и косвенное.

Косвенное знание получается через Гуру или священные писания и постигается очищенным интеллектом. Косвенное знание необходимо для продвижения по пути и предрасполагает к получению непосредственного, освобождающего знания позже. Но только прямое знание способно рассеять тьму невежества и даровать мокшу. «Описание» действительности, полученное от учителя, имеет педагогическую ценность: обычный человек, не имеющий такого подготовительного интеллектуального понимания, не имеет возможности достичь самореализации, даже если бы он или она пережили спонтанный опыт самадхи. Те, кто интеллектуально осознают природу самадхи, но не практикуют внутреннего созерцания или не способны сосредоточить свое внимание, не получают от этого ни малейшей пользы. Если вспышка Атмана лучше, чем полное отсутствие вспышки, тем не менее она бесполезна для обретения свободы от авидьи. После того, как царь завершил свой монолог, Аштавакра достиг состояния джванмукты."

Следует отметить, что Джанака - альтер-эго Даттатрейи, в повествовании о том, как он сам достиг просветления (17.79-81), представляет антиномический образ: обнимая женщину и, попивая опьяняющие напитки, он прислушивается к небесным голосам сиддхов, провозглашающих принцип недвойственности. С другой стороны, возможно, пытаясь получить признание, упадеша Джанаки настаивает на трех стадиях ортодоксального наставления Адвайта-Веданты, а именно: шравана (слушание учения), манана (глубокое размышление над ним) и нидидхьясана (практика медитации).

В главе 18 Даттатрейя учит Парашураму, что реализация Атмана — это не результат деятельности, а просто раскрытие того, что есть, посредством удаления всех умственных конструкций: это сияние сознания в его безупречной форме. Все пронизано (вьяпти) или погружено в свет чистого сознания, проявляющегося в ограниченных и множественных объектах силой своей свободы. Ничто не может существовать или происходить независимо от него. Даже разум есть не что иное, как «продукт» иллюзорной динамической игры сознания. Поэтому границ, от которых можно было бы освободиться, на самом деле нет: нужно просто признать единую реальность чистого сознания, без другой. Неведение (авидью) следует понимать как эпистемологическую ошибку или искажение. Даттатрейя завершает дискуссию, выделяя три типа просветленных существ (высший, средний, низший). Отвечая на предыдущий вопрос Парашурамы (15.9-19), он отмечает, что их различающееся поведение в мире обусловлено конкретными прошлыми действиями (прарабдха-кармана) каждого человека.

В главе 19 Даттатрейя объясняет, что чистое сознание подобно драгоценному камню, хранящемуся в превосходном ларце ума. К сожалению, его нельзя увидеть, так как ларец погружен в ил бесконечных душевных загрязнений. Чтобы удалить все загрязнения и увидеть жемчужину чистого сознания, нужно культивировать духовную дисциплину и различающее знание. Загрязнения, хотя и бесчисленны, делятся на три категории. Они могут быть порождены проклятиями (апарадха-васанами), плохими действиями, совершенными в прошлом (карма-васанами), и всем безграничным спектром желаний человека (кама-васаны). Худшее омрачение, которое приводит человека к бедствию, — недостаток веры. С ним связано губительное омрачение сомнения. Карма-васаны можно устранить только божественной милостью, а кама-васаны — непривязанностью (вайрагьей). Но главным инструментом достижения просветления является само желание освобождения (мумукша), которое должно быть как можно сильнее и сопровождаться бесстрастием по отношению ко всем мирским объектам.
Описывая различные характеристики тех, кто достиг освобождающего знания, которые зависят от индивидуальных качеств, Даттатрейя ссылается на себя и своих братьев Дурвасу и Чандраму. (19.74-75). Он отмечает, что Дурваса склонен к ярости, а Чандрама - к чувственным удовольствиям, в то время как он является символом бесстрастия, отрешённости от социальных обязательств и любой собственности. Несмотря на эти различия, все они совершенно просветлены, как Брахма, Вишну и Шива.

Даттатрейя перечисляет три типа джнянинов: низший узрел абсолютную истину, но не утвердился в ней. Средний, благодаря длительной и тяжелой дисциплине обрел контроль над своим умом до такой степени, что их васаны были искоренены, а ум очистился. Они поддерживают свое физическое существование, чтобы истощить накопленную карму, которая теперь истощается естественным путём. Их устойчивость в Атмане по-прежнему требует практики и сознательного усилия. Наивысшие джнянины — это те, на кого внешние объекты совершенно не влияют, без каких-либо усилий с их стороны. Они достигли такой степени господства над своим умом, что могут полностью фокусироваться на нескольких объектах одновременно. Даттатрея приводит в пример царя хайхайев Арджуну Картавирью, которого он одарил тысячей рук и который потерпел поражение в битве от Парашурамы. Арджуна мог одновременно пользоваться всеми видами оружия каждой из своей тысячи рук, виртуозно координируя все свои действия (19.100-101). Хотя обычному человеку эти джнянины могут показаться безумцами, их повседневная деятельность протекает естественно и спонтанно. Они испытывают удовольствие и боль, осознают добро и зло, но стоят выше всех дуальностей. Полностью отрешившись от мирских процессов, они до конца отыгрывают свои роли. Эти джнянины остаются поглощенными чистым сознанием, когда они ходят, едят или работают, не видя разницы между самадхи и повседневной деятельностью.

Откровение Трипуры

В двадцатой адхьяе Даттатрея рассказывает историю, в которой Трипура разъясняет природу чистого сознания и способы его достижения.

При дворе бога Брахмы, в сатья-локе (буквально «мир истины», также известный как мир Брахмы, высший из семи высших миров.), велись дебаты о том, что такое истинное знание. Собравшиеся там риши, в том числе Атри, приступили к толкованию отрывка Вед, и каждый из них приводил доводы в пользу своего толкования. Они не могли договориться о Царском Пути, ведущем к совершенному знанию. Одни рекомендовали путь аскезы, другие — путь интеллектуальных споров, третьи — путь преданности, десятые — практику ритуалов. Наконец, все они пришли к Брахме, прося его устранить их замешательство. Но Брахма, зная, что эти высокомерные мудрецы ему не очень-то доверяют, ответил, что сам ответа не знает, и предложил пойти спросить у всеведущего Шивы. Они нашли Шиву в компании Вишну. Брахма задал вопрос. Шива увидел степень маловерия риши и, заявив, что у него нет четкого ответа на этот вопрос, предложил всем вместе медитировать на Богиню Знания.

Брахма, Вишну, Шива и все мудрецы начали медитировать на Трипуру. Богиня милостиво оставила свою трансцендентную форму и стала Словом: с небес Она говорила с ними, заявляя, что все, кто поклоняется Ей, никогда не разочаровываются в поисках истины. Затем боги и провидцы обратились к Трипуре с различными хвалебными гимнами. Они попросили Деви рассказать им о Ее трансцендентной и имманентной форме, описать Своё величие, знание о Ней, которое можно получить, плоды такого знания и наилучшие средства его реализации. Они также спросили Её, каков истинный садхака, каково высшее из всех достижений и кто лучший из всех сиддхов.

Сострадательная Трипура ответила на все вопросы, сказав, что сама эта вселенная есть проявление Её самой в виде чистого сознания.
Она вездесуща: вселенная — Ее тело, и она обитает во всем. Без нее ничто никогда не могло бы существовать. За множеством вселенных, в центре Океана Амриты находится Остров Драгоценностей. Здесь, в тени деревьев кадамба, находится храм, состоящий из драгоценностей, исполняющих все желания. Внутри, на троне, четыре угла которого образованы Брахмой, Шивой, Вишну и Ишварой, а вершина образована Садашивой, находится икона Трипурасундари. Всемогущая Шакти в своей имманентной форме находится в вечных объятиях со своим Возлюбленным.

Все остальные божества суть не что иное, как Ее вторичные проявления. Ослепленные майей, люди не узнают Трипуру. Она является основой всех вещей и в то же время абсолютно отчуждена (кевала) от всего. «Драма» потери себя в мире и нового откровения себя в собственной чистой трансцендентности является частью Большой Игры.

Знание, которое можно получить о Трипуре, множественно: двойственное или недвойственное, высшее или низшее. Двойственное знание похоже на состояние сна. Только недвойственное знание является истинной мудростью. Тем не менее, реализация Адвайты не может свершиться человеком не практиковавшим поклонения Богине, без Ее милости. Как только это знание достигнуто, исчезают все сомнения, страхи и желания. Плодом знания Дэви является прекращение тоски и боли. Различие между познающим, познаваемым и актом познания исчезает. Метод достижения освобождения — взращивание жгучего желания достичь его. Тот, кто наделен такой страстью к мокше, уже практически свободен, это всего лишь вопрос «времени» в поле его кармической траектории.
Три главных препятствия на пути к освобождению — это отсутствие веры, шум желаний и летаргия. Отсутствие веры выражается в сомнениях и ошибочном мышлении. Дталектическое взращивание противоположных смыслов с помощью авторитета Священных Писаний и здравой логики поможет их нейтрализовать. Желания порождают следы (васаны), а они, в свою очередь, порождают новые желания в продолжающейся спирали. Васаны, загрязняя ум, мешают пониманию: тренировка непривязанности выявляет недостатки, присущие ограниченным объектам. Летаргия, третье главное препятствие, является продуктом тамаса. Единственное лекарство от этого недуга — преданное поклонение Богине: она освобождает своих преданных от их умственной и духовной тупости пропорционально силе их бхакти. Отказ от отождествления с телом сам по себе является признаком реализации. Сиддхи, те силы, которых адепт или сиддха может достичь на пути, имеют минимальное значение и часто препятствуют реализации. Рекомендуется не тратить время на поиски магических сил.

Можно выделить три уровня реализации: высший, средний и низший. Трипура здесь использует аналогию с декламацией Вед: когда хорошо обученный брамин легко декламирует текст, не произнося неправильно ни единого слога, несмотря на то, что занят другими делами, говорят, что это высший уровень декламации. Средний уровень — это когда брамин правильно читает текст, занимаясь другими делами, хотя и подвергая себя постоянной концентрации внимания. Низший вид — это правильное чтение, требующее столь сосредоточенного усилия, что все другие занятия исключаются.

То же самое можно сказать и о трех уровнях реализации: на самом высоком опыт просветления совместим с самым интенсивным участием в общественной жизни. На промежуточном уровне реализация все еще совместима с социальной жизнью, хотя и требует определенных усилий для концентрации внимания. На низшем уровне интуиция атмана требует постоянной концентрации в ущерб всем другим занятиям. Тот, кто достиг высшего недвойственного состояния, постоянно пребывает в нем, как во сне, так и во время глубоких размышлений или социальной жизни. Такой просветленный — лучший из сиддхов. Все различия между таким человеком и богиней стираются, приходит понимание, что времени, их разделившего, никогда не было. Ответив на все вопросы медитировавших, Трипура замолчала. Удовлетворенные и избавленные от всех сомнений риши вернулись в свои обители с даром истинной веры.

Даттатрейя закончил свое повествование заверением Парашурамы, что посредством постоянной медитации на эти священные слова Богини он обретет ключ к раскрытию Атмана.

Освобождение демонического брамина Кашьяпы

Пятая, и последняя, история связана с демоном-брахманом (брахмаракшаса). Ратнаригада, царь парватов, жил в городе Амрита, на берегу реки Випаса. У него было два храбрых и умных сына: Рукмангада и Хемангада. Первый хорошо разбирался в священных писаниях, второй уже считался мудрецом. Во время охоты они оказались в густом лесу. Убив разных животных, они остановились возле пруда. Здесь, на баньяновом дереве, они нашли брахма-ракшаса, обладавшего большими познаниями в священных текстах. Он вел философские дебаты с учеными людьми, которые время от времени проходили мимо, и, победив их, пожирал. Рукмангада решился бросить вызов брахма-ракшасу, но к сожалению, вскоре был побежден и схвачен демоном. Хемангада взмолился не пожирать своего брата и отпустить его. Демон согласился при условии, что Хемангада решит поставленные перед ним вопросы. Если Хемангада не ответит хотя бы на один из них, братика сожрут.

Хемангада принял вызов и сумел ответить на все вопросы. Диалог между Хемангадой и демоном-брахманом и составляет суть истории, повторяющей все основные моменты, касающиеся природы и реализации чистого сознания, которые уже были представлены выше. Благодаря победе своего брата, Рукмангада был освобожден, а брахма-ракшас мгновенно вернулся в свое изначальное человеческое состояние как брамин Васуман. Он был проклят стать демоном Кашьяпой будучи учеником мудреца Аштаки, которого Васуман победил в споре об Атмане, используя жульнические аргументы и софизмы. Рассказав эту последнюю историю, Даттатрея дал Парашураме окончательный обзор всех учений и надлежащих средств достижения мокши.

Джняна-кханда, как и Махатмьякханда, завершается священным возглашением биджа-мантры Трипуры ХРИМ.

Заключение

Роль Даттатрейи как авторитетного толкователя недвойственного шактизма в Южной Индии, прекрасно переданная в историях Трипура-рахасьи, показывает ассимилирующую силу божества в сампрадайях и канонах. Сам Даттатрейя становится сагамой, особенным синтезом различных потоков индийских религиозных и философских традиций. Икона Даттатрейи демонстрирует способность впитывать в себя новые черты, начиная от социальной религии Варкари, сосредоточенной на бхакти, и заканчивая более частными ритуалами южного шактизма, основанными на мантрах, ради самотрансформации и саморазвития. Понимание Датты как верховного Гуру, Йогина и Аватары, постоянно присутствующего на субконтиненте, — это не просто мощная религиозная метафора. Это факт, конкретно выраженный его присвоением различными религиозными движениями по всей Индии и за ее пределами: в Непале, в Тамилнаду, в Гуджарате и Махараштре, а также в Керале и Андхра-Прадеше. После триумфальной виджайи Даттатрейи по всему субконтиненту можно осознать вездесущее присутствие божества и его интегративную природу как его отличительную черту на протяжении веков.

Продолжение следует.

Автор: Antonio Rigopoulos, 1998

Перевод: Инвазия , 15.07.2022