Человеку всегда нужно было куда-то идти. Не потому, что он такой неугомонный путешественник, а потому, что жрать хочется. И жить. За мамонтом, за кореньями, подальше от злого соседа с дубиной потяжелее — причин масса. А когда ты куда-то ушёл, неплохо бы иметь возможность вернуться обратно, к своей пещере и женщине. Так что проблема навигации стара как мир, просто решали её без особых затей. Первыми картами были, по сути, зарубки на собственном мозгу. Вот большое кривое дерево, вот скала, похожая на морду тестя, а вот река — если пойти вдоль неё, то через три дня выйдешь к стоянке другого племени, где можно выменять блестящие камушки на вяленое мясо. Это была навигация по принципу «глаза видят — ноги идут». Работало, но с ограничениями...
Семнадцатое столетие для голландцев – это самый настоящий золотой век. Представьте себе: небольшая страна, затёртая между здоровенными соседями и Северным морем, вдруг так блеснула, что вся Европа глазам своим не поверила. Те, кто вчера ещё селёдку солил да на утлых судёнышках по лужам плавал, разом обернулись матёрыми морскими корсарами, чьи флаги реяли над всеми мыслимыми и немыслимыми морями-океанами. Амстердам, эта северная Венеция, разбух от денег, как купец от сытного обеда. Биржа там кипела, как суп на огне, а склады ломились от товаров со всего света. Откуда дровишки, спросите вы? А всё оттуда – из предприимчивости, помноженной на отчаянную смелость и, чего уж греха таить, изрядную долю наглости.