В этом выпуске хотели участвовать, но не смогли: «Ваша честь» Жауме Камбре, «Маятник Фуко» Умберто Эко, «The Magician» Сомерсета Моэма, «The Reminders of the Day» Шона Байтелла, «When You Are Old» Уильяма Батлера Йейтса.

А про тех, кто остался, можно прочитать ниже.

«Sphinx» Alexander McCall Smith

Вдохновившись изображениями из известного фотоархива The Sunday Times, Александр Макколл Смит в 2015 году написал сборник под названием «Chance Developments: Unexpected Love Stories», в котором он придумал истории, стоящие за пятью случайно попавшимися черно-белыми фотографиями.

Кто были все эти люди запечатленные на старой черно-белой пленке? Почему они улыбались? Что их печалило?

Ему так понравился этот опыт, что, когда The Sunday Times щедро предложила ему доступ к своему фотоархиву начала XX века, он ухватился за эту возможность, написав в 2019 году продолжение «Pianos and Flowers: Brief Encounters of the Romantic Kind» с новыми рассказами.

Рассказ «Сфинкс» является отрывком из этого сборника, и у этой истории тоже есть своя фотография, вдохновившая автора на написание рассказа о молодой женщине, которая переезжает из провинции в Лондон и находит неожиданную любовь, рассматривая египетские древности в лондонском Музее истории.

Простая избитая истина данного неказистого рассказа — девушки любят не скучных серых ботанов, а парней с каким-нибудь интересным прибабахом, например, любовью к сфинксам. 3/5

«The Achieve of, the Mastery of the Thing» Laurie Colwin

Честно говоря, у меня давно не было такого ощущения после чтения, даже рассказа из серии Vintage Short. Зачем вообще это написал автор? Что он этим всем хотел сказать?

На своем профессиональном языке психологи называют курильщиков невротиками с оральной фиксацией. К сожалению, не могу сказать, к какому типу психопатов причислить главную героиню данной истории.

В этом коротком рассказе вечно поддатая молодая жена уважаемого профессора колледжа чуть старше проводит свои дни все время накачиваясь легкими наркотиками, периодически занимаясь семейными делами, и водя странную дружбу со своим другом-диллером, она все время пытается рассказать своему мужу правду о том, что на протяжении всего их брака она была под кайфом.

Как ни старалась, не смогла оценить «уникального юмора» автора, да и тема неравного брака мне сама по себе не очень интересна, так что даже не захотелось открыть ее роман «Одинокий пилигрим», из которого предоставлен данный отрывок, чтобы понять, почему главная героиня такая конченая наркоманка. 1/5

«The Black Swan» Rafael Sabatini

В Париже, на острове Сите, есть небольшой уютный сквер, который, несмотря на свои скромные размеры, на самом деле богат на удивительные истории. Местные гиды любят рассказывать про произошедшую неподалеку казнь последнего магистра Ордена Тамплиеров Жака де Моле и похождения Генриха IV, в честь которого сквер и получил свое название. Как говорят, король настолько любил женщин, что волочился за ними до самой старости, имея многочисленных любовниц до самого преклонного возраста. Именно поэтому его прозвали Vert-Galant (Green Gallant), что в переводе с французского примерно означает «галантный до позеленения». Почему я сейчас вдруг вспомнила эту историю? Потому что главного героя этого романа Рафаэля Сабатини зовут Topgallant.

Краткое содержание предыдущих серий

После кончины своего батюшки, бывшего губернатора Наветренных островов, Присцилла Харрадин, исполняя его последнюю волю, направляется обратно в Англию — подальше от опасных жарких берегов. Путешествие обещает быть очень скучным и малособытийным.

До того момента, как…

Торговый корабль не делает запланированную остановку в порту, где намечена очередная погрузка, во время которой на борту появляется загадочный попутчик с двумя своими слугами-мулатами. Незнакомец ведет себя очень учтиво, но достаточно отстраненно, чем еще больше разжигает интерес мисс Харрадин и ненависть майора Сэндза, ведь очень быстро открывается, что он француз, к тому же бывший буканьер, бывший адъютант Фрэнсиса Моргана, который также ведет путь домой, — во Францию — через пересадку в Англии. Майор Сэндз инстинктивно сразу же невзлюбил француза, потому что в придачу к галантным манерам и щегольской одежде он к тому же чрезвычайно хорош собой.

Однако узнать им удалось немного: представляя им незнакомца, капитан назвал его Шарлем де Берни, из чего следовало, что он был француз. Хотя с первого взгляда сказать это было трудно, потому что по-английски он изъяснялся довольно легко и непринужденно. Его национальность скорее выдавали присущие ему чисто французская экспрессивность и подчеркнутая обходительность — слишком откровенная, по мнению майора, воззрившегося на него широко раскрытыми голубыми глазами. Для себя майор уже решил, что будет относиться к незнакомцу нарочито равнодушно, и только порадовался, когда не нашел никаких оснований, могших изменить его решение: дело в том, что в силу своего положения майор Сэндз презирал всех, кто, подобно ему, был лишен привилегии родиться англичанином. Господин де Берни был высок, строен и на вид крепок. На нем были голубые гладкие чулки, подчеркивающие стройность его гибких ног. Его лицо покрывал сильный загар. И, как не преминул заметить майор Сэндз, оно поразительно напоминало лик его величества покойного короля Карла II в пору его молодости — ибо французу было не больше тридцати пяти. Тот же удлиненный череп, такие же острые скулы, тот же нос и тот же выступающий вперед подбородок, такие же тонкие черные усики над полной верхней губой, тот же рот, застывший в едва уловимой сардонической улыбке, характерной для усопшего монарха. Над его темными глазами, вспыхивающими, точно яркий факел, нависали черные как смоль брови.

Между Сэндзом и де Берни очень быстро вспыхивает прогнозируемая ссора, где тот называет его призренным пиратом, ничем не лучше этой канальи, Тома Лича, за которым сейчас охотятся все местные власти. Де Берни не отрицает своего лихого прошлого, но просит видеть разницу между пиратами и буканьерами. Поскольку даже у пиратов есть и свои законы чести, и своя особая иерархия. К тому же буканьеры часто находились на службе английского правительства, а некоторые из них даже удостаивались рычарских званий и высоких постов. Взять того же Фрэнсиса Моргана, нынешнего губернатора Ямайки, у которого имел честь служить де Берни.

Попутчики постепенно притираются друг к другу, и мисс Харрадин, несмотря на увещевания майора Сэндза, все больше интригуется загадочным французом, который, как будто, совсем не обращает особого внимания на своих попутчиков. Ко всем его достоинствам очень быстро открывается, что он еще и замечательно поет и играет. Ненависть маойра Сэндза растет с каждым днем. Однако по воле случая два англичанина и француз вынужденно оказываются в одной лодке. После того как в открытом море их корабль «Кентавр» атаковал «Черный лебедь», флагман Тома Лича, и, взяв на абордаж, захватил корабль, они остались единственными, кто выжил.

Но это видимо ненадолго.

Том Лич не берет заложников и не оставляет пленникам жизнь. Ворвавшись в каюту, чтобы разграбить ее содержимое, Лич слегка меняет маршрут и направляется в мисс Харрадин, понятное дело, не для того, чтобы сделать ей комплимент. Вдруг ему дорогу преграждает де Берни во всем великолепии фиолетовых оттенков своего элегантного костюма. Но вместо того, чтобы порубить его на куски, Том Лич опасливо отходит в сторону, признав в незнакомце Чарли Великолепного.

Чтобы спасти дочь губернатора от лап пирата, де Берни объявляет девушку своей женой, а майора — своим сватом и очень радуется встрече, ведь он сам его как раз и искал! К нему случайно попали в руки сведения об одном испанском караване с золотом, который отправляется в путь через месяц. Если они провернут это дело, им всем хватит сокровищ, чтобы всем жить припеваючи до конца своих дней. Том Лич без особо энтузиазма принимает предложение о сотрудничестве и подписывает с ним договор, который на время обеспечивает троим пленникам относительно спокойную жизнь в пиратском лагере.

Одна маленькая деталь.

Никакого каравана на самом деле нет.

Параллели с капитаном Бладом

Сабатини опубликовал свой роман «Одиссея капитана Блада» в 1922 году. В 1931 году вышел сборник рассказов «Хроники капитана Блада», который, по сути, был приквеллом к «Одиссее». В 1936 году выходит новый сборник «Удачи капитана Блада», являющийся продолжением приквелла. Сабатни очень любил образ капитана Блада, и не хотел с ним расставаться, но сделав Блада губернатором, Сабатини не хотел развенчивать его романтическое обаяние, рассказывая, как он, перейдя на другую сторону, начал гоняться за своими бывшими товарищами, чтобы призвать их к ответственности за то, чем раньше занимался сам.

Но остатки «магического производства», как видно, все равно остались и в 1932 году выходит его новый роман «Черный лебедь», где он щедро одарил ими де Берни, который, по сути, является носителем все тех же качеств, какими обладал и Питер Блад. Даже их фамилии начинаются на одну букву. Точно так же оба они свободно цитируют латынь, точно так же они по-рыцарски отважно защищают попавших в беду женщин, точно так же они обладают примерно одинаковым бэкраундом и уровнем образования. С единственной разницей, что де Берни аристократ-гугенот, который вынужден был бежать из Франции в поисках лучшей жизни и оказался на остовах случайно, а Блада, как и других каторжных ирландцев привезли на Барбадос в качестве рабов после восстания Монмута.

Еще одной общей чертой, объединяющей персонажей, является их военная выучка. Де Берни долгое время плавал под началом сэра Фрэнсиса Моргана и азы военной тактики перенял у него. Питер Блад плавал под начальством адмирала де Рейтера и перенял у него «морскую науку побеждать».

В Томе Личе наверное все узнали легендарного Эдварда Тича, по прозвищу «Черная борода». Как известно, Тич захватил французский невольничий корабль «Конкорд», и переименовав его в «Месть королевы Анны», оснастив 40 пушками и укомплектовав командой из более чем 300 человек, навел немалого шороху в Карибском море. В пользу этой теории говорят как и созвучность фамилий Тич (Teach) и Лич (Leach), так и одиозный инцидент с головой, выдавая тем самым одного из исторических прототипов де Берни.

Вместо заключения

Этот небольшой по большому счету роман я читала в общей сложности почти целый месяц. Так долго я читала не потому, что мне было скучно, и даже не потому, что делала себе параллельный текст и читала на одном устройстве одновременно две книги (никогда не повторяйте этот опасный трюк), а потому, что мне было очень приятно каждый день почитать перед сном хотя бы по 10 страниц романа, и хотелось растянуть это ощущение как можно дольше. 5/5

«Lamia, Isabella, the Eve of St Agnes and Other Poems» John Keats

В третий и последний сборник стихов Китса, вышедший в 1820 году, пожалуй, вошли самые знаковые произведения поэта. В том вошли несколько поэм написанных в порыве творческого гения: поэма «Ламию», поэма «Канун святой Агнессы», поэма «Гиперион» и его шесть знаменитых од, «Изабелла», «Ода греческую урне», «Ода соловью», «Ода Психее», «Ода меланхолии» и «Ода Осени», которые считаются одними из самых известных стихов на английском языке.

If any apology be thought necessary for the appearance of the unfinished poem of HYPERION, the publishers beg to state that they alone are responsible, as it was printed at their particular request, and contrary to the wish of the author. The poem was intended to have been of equal length with ENDYMION, but the reception given to that work discouraged the author from proceeding.

Открывающее сборник предисловие автора наглядно иллюстрирует, что Китс, пожалуй, как никто, являет собой пример того, как БУКВАЛЬНО могут уничтожить человека жестокие критики.

Пожалуй, весь сборник — это исследование идеи о том, что искусство выходит за пределы времени и реальности, что красота — это истина, интерпретируемая посредством поэтического воображения. «Мое воображение — это храм и я в нем монах», — писал Китс в личной переписке своему другу Перси Шелли. В своем храме воображения Китс всегда переживал что-то вроде религиозного экстаза, который позволял ему создавать его самые лучшие произведения, пусть и не сразу получившие признание публики.

В каждой из поэм сборника он поднимает какую-то нибудь интересную тему. Поэма «Ламия» — это рассказ о любви и предательстве в древнем Коринфе, поэма «Канун святой Агнессы» имеет заметный мрачный средневековый вайб. Поэма «Гиперион» опять-таки отсылает к древнегреческой мифологии. Не обходится сборник и без «вечных тем». Любимая всеми поэтами тема сна (или сна во сне):

It was no dream; or say a dream it was,

Real are the dreams of Gods, and smoothly pass

Their pleasures in a long immortal dream.

One warm, flush’d moment, hovering, it might seem.

И, конечно же, сущности любви…

LOVE in a hut, with water and a crust,

Is — Love, forgive us! — cinders, ashes, dust;

Love in a palace is perhaps at last

More grievous torment than a hermit’s fast: —

That is a doubtful tale from faery land,

Hard for the non-elect to understand.

Читая Вудхауса, очень часто можно встретить цитаты из Теннисона, Браунинга, тоже Китса («Season of mists and mellow fruitfulness»), которые свидетельствуют о том, что он хорошо был знаком с классикой английской поэзии, но в уста своих героев часто вкладывал пренебрежительные реплики о тех, кто увлекается поэзией, рассматривая перспективу слушать вирши унылых поэтов как своего рода жестокую пытку.

Сам посыл любого поэта, что в настоящей поэзии должны невыносимо страдать все — автор, его герои, а затем читатели был глубокого чужд великому юмористу. 4/5

«Wodehouse at the Wicket» P. G. Wodehouse

Reginald took a step forward. His voice was tense and trembling. ‘Margaret, ’ he said, and his accents thrilled with a dawning hope, ‘this is no time for misunderstandings. We must be open with one another. Our happiness is at stake. Tell me honestly, do you like poetry really? ’

Margaret hesitated, then answered bravely:

‘No, Reginald, ’ she said. ‘It is as you suspect. I am not worthy of you.

I do not like poetry. Ah, you shudder! You turn away! ’ ‘I don’t, ’ yelled Reginald. ‘I don’t. You’ve made me another man, Margaret! ’

She stared, wild-eyed, astonished.

‘What! Do you mean that you, too –’

‘I should jolly well think I do. I tell you I hate the beastly stuff. I only pretended to like it because I thought you did. The hours I’ve spent mugging it up! I wonder I’ve not got brain fever.’

‘Reggie! Used you to read it up too? Oh, if I’d only known! ’

29 июня 1905 года, когда молодому внештатному писателю не было еще и двадцати четырех, он сыграл за «Авторы против актеров» — один из серии матчей скромного уровня, для которых регулярно предоставлялась штаб-квартира крикета (главная площадка, при этом: детская площадка, тогда известная как тренировочная площадка, не использовалась для матчей до окончания Второй мировой войны). Сэр Артур Конан Дойл руководил сценаристами, среди которых были Сесил Хедлам, Дж. К. Снейт, Альберт Кинросс, Гораций Бликли, майор Филип Тревор и Э. У. Хорнунг. Дойл был отличным клубным игроком, который регулярно представлял MCC: Уизден сказал о нем: «Хотя он никогда не был известным игроком в крикет, он мог сильно бить, а шар замедлял полет с загадочной скоростью». Он был известен в крикетных рекордах тем, что за свою карьеру захватил только одну первоклассную калитку — в деле MCC против графств Лондона 25 августа 1900 года, когда он победил не кого иного, как У. Г. Грейса.

Если Дойл был звездой авторов, то у нескольких других игроков была неплохая репутация в крикете. А Э. У. Хорнунг был создателем Раффлза, джентльмена-вора, который использовал свои навыки игры в крикет, чтобы проникнуть в загородные дома, где он переключился на грабителя кошек, вытаскивая драгоценности и ценности из спален глубокой ночью. Хорнунг, женатый на сестре Конан Дойла, был заядлым игроком, но не попал в состав «Аппингем XI». Команда Дойла была во всех смыслах полезной командой в социальной игре того времени, но Авторы, заработав скромные 149 очков в дебюте, были свергнуты Актерами благодаря оглушительному беспроигрышному столетию некоего В. О’Коннора. Вудхаус открыл мяч своим шкипером и, как и следовало ожидать, сделал свой обычный «уток» — поданный К. Обри Смитом, который в 41 год был достаточно быстр, чтобы беспокоить случайного игрока.

Актерам понадобилось всего двадцать пять оверов, чтобы набрать 156 очков всего за три калитки. Но затем Вудхауз отомстил. Его десять оверов, возможно, стоили ему дорогих 58 пробежек, но он обыграл Х. Б. Уорнер и поймал Обри Смита. (Уорнер должен был присоединиться к Смиту в Голливуде и сделать себе имя в истории кино, сыграв Христа в библейском эпосе de Mille 1927 года «Царь царей»). Год спустя Авторы сравняли счет, проведя 24 пробежки: способности Вудхауза, возможно, лучше подходили для 9-го номера (где он сделал значимые 14), и он подал только во втором беззаботном иннинге, выиграв три «дешевые» калитки.

В матче 1907 года Вудхаус, снова набравший девять очков, забил всего один гол, в общей сложности 193, а затем выплатил 36 ранов за пять оверов за две калитки: актеры набрали 4/253 для комфортной победы. В 1908 году было забито всего пять оверов, при этом Вудхауз занял 11-е место в рейтинге. Он не возвращался в Lord’s до 1911 года, когда соперниками были издатели: он взял четыре калитки, все сыграны, набрав 240 очков, и сделал заметные 60, повышен до 4-го места в общей ничьей 218 из 8. И, наконец, в 1912 году Вудхауз под номером 6 сделал 27 из 206, прежде чем снова вмешался дождь, и матч был прерван, и было сыграно всего семь оверов.

В письме своему другу Лесли Хавергалл Брэдшоу (которому посвящен роман «Псмит в городе», и который тогда работал в Нью-Йорке) Вудхаус объяснил: «Я сделал 27 за семь минут для Авторов у Lord’s, прежде чем начался дождь. В прошлую субботу я получил 50 для нашей команды и взял семь калиток. Мы должны были выбросить все, и это чуть не убило меня. С границами я должен был бы сделать за столетие». Ему было тридцать, и хотя в то время он регулярно тренировался, как и на протяжении всей своей жизни, любой, кто когда-либо играл в биту и в боулинг какое-то время на любом уровне, поймет его усталость — особенно в этом странном возрасте, на поле без границы.

Поводом для Lord’s стал последний матч Авторов — и действительно конец серьезного крикета для все более отвлекающегося Вудхауса. Но примерно в это же время его путь пересекся в причудливом контексте крикета еще один заслуживающий внимания автор. Герберт Дж. Уэллс пригласил молодого Вудхауса и ряд других писателей на обед, и, как вспоминал Вудхаус много лет спустя: «Едва мы закончили первоначальные пиппинги, как он почему-то сказал: „Мой отец был профессиональным игроком в крикет“. Если есть хороший ответ на эту фразу, вы скажите мне. Я хотел было сказать: „У моего были белые усы“, но в конце концов остановился на „О, ах“, и мы продолжили разговор о другом.»©

Помимо биографии в сборник вошли так называемые спортивные рассказы автора, связанные с крикетом: ‘The MCC Match’, ‘The Match with Downing’s’, ‘At Lords’, ‘Bingley Crocker Learns Cricket’, ‘How’s That, Umpire? ’, ‘Reginald’s Record Knock’ ‘Ladies and Gentlemen v. Players’, ‘Between the Innings’, ‘On Fast Bowling’, ‘Missed! ’, ‘The Cricketer in Winter’, ‘The Umpire’, ‘MCC’ ‘Under MVC Rules’, ‘Five Minutes on the Cricket Field’, ‘Now, Talking About Cricket’, ‘Dulwich v. St Paul’s’. 3/5

Статьи по теме

«Фаворит короля» Рафаэля Сабатини и другие прочитанные книги мая

«Глазарий языка» Сергея Монахова, Дмитрия Чердакова и другой нон-фикшн мая

«Мэнсфилд-парк» Джейн Остин и другие прочитанные книги апреля

«Пишем роман» Ирины Щегловой и другой нон-фикшн апреля

«Birnam Wood» Элеанор Каттон и другие прочитанные книги марта

«The Heroine with 1001 Faces» Марии Татар и другой нон-фикшн марта

«Диалог» Роберта Макки и другой нон-фикшн февраля

«Дева в саду» Антонии Байетт и другие прочитанные книги февраля

«Ангелы и демоны» Дэна Брауна и другие прочитанные книги января

«The Last Draft» Сандры Скофильд и другой нон-фикшн января

Catalyst в Telegram

Catalst в Вконтакте

Книжный клуб Каталиста