Во второй части майского обзора отправляемся в очередное книжное путешествие. Начинаем как обычно в Англии с историческим романом «Фаворит короля» Рафаэля Сабатини, затем совершим трансатлантический перелет в Нью-Йорк с романом Пелама Гренвилла Вудхауса «Простак в стране чудес». Наконец, завершим путешествие в Париже и на других странных берегах малой прозы Владимира Набокова.

«Фаворит короля» Рафаэль Сабатини

Сюжет в двух словах: Minions are not so happy as vulgar judgements think them, being frequently commanded to uncomely, and sometimes unnatural employments.— Sir Walter Ralegh.

Королевские милости для своих фаворитов насколько щедры, настолько они скоротечны. Часто падение одного связано с возвышением другого. В своем романе «Фаворит короля» Сабатини предложил собственную версию известной драматичной истории.

В отличие от романа Блэкмора, у него она получилась более живой и… человечной. Эта история не о жажде власти. Это история о настоящей дружбе, коварном предательстве и, конечно же, всепоглощающей любви.

Роль рассказчика

Как все-таки может отличаться одна и та же история в зависимости от того, кто ее рассказывает! Я начала читать «Фаворит короля» еще в прошлом году, задолго до «Dangerous Kingdom of Love». Но so many books, so little time, объем романа достаточно большой, и я отложила его до лучших времен.

Вот так и получилось, что мистеру Овербери пришлось уйти, ни слова не сказав о деле, которое привело его к сэру Роберту, он так и не упомянул, что сам ищет места. А все потому, что нашел более тонкий способ подать себя: человек, который может сделать себя необходимым, не должен просить. Такому человеку лучше подождать, пока его попросят.

После книги Блэкмора мой возросший интерес к данной эпохе побудил меня поднять дополнительные исторические источники и вернуться к роману Сабатини, которым я за это время успела проникнуться. Вначале я немного опасалась, не будет ли мне скучно два раза читать про одно и то же. Но очень быстро поняла, что мои опасения напрасны. При всем своем сюжетном сходстве, данные истории совершенно разные.

Основные отличия

Главное отличие — роль Овербери. Если у Блэкмора он выступал в основном только в виде мертвого тела, то у Сабатини это один из самых ярких и живых персонажей. Образованный, умный, сильный, талантливый, амбициозный…

Он принес юность на алтарь своих амбиций и, отказываясь от соблазнов, которые жизнь предлагает молодым, трудился над тем, чтобы закалить дух и разум. Он почитал знания единственным оружием тех, у кого, кроме гибкого ума и сильной воли, более никаких капиталов не было.

Его дружба с Карром чем-то напоминает дружбу Ля Молля и Коконаса Дюма (здесь уже хочется прослезиться), особенно в той части, где Овербери вступился за Карра перед принцем Генри, предложив свои услуги, когда тот вызвал фаворита на дуэль (поскольку сам волочился за графиней). Конечно, этот образ слишком идеальный и изрядно Сабатини романтизированный.

Щедро наделенный талантом, сэр Томас воспринял поставленную перед ним задачу как возможность полного самовыражения, столь ценимого всеми литераторами. Рочестер мог писать лишь о любви, Овербери же творил поэзию. Он словно влез в шкуру влюбленного и вплетал в письма и стихи изящную философию, обнаруживая такую высоту духа, которая не могла не прельстить чувствительную душу.

Когда на горизонте появляется Фрэнсис Говард (графиня Эссекс), сразу становится ясно, что кто-то будет лишним. Овербери предлагал Карру карьерное продвижение и высокие политические устремления. Но у женщины в ее корсаже были припрятаны козыри посильнее. Да, вместе они уже добились много. Мозги Овербери и внешняя привлекательность Карра вместе возвысили королевского фаворита на Олимп, где он был если не первым, то точно вторым у кормила власти. Держись советов Овербери и — rule the world. Коварная любовь вносит свои коррективы в честолюбивые планы бывших друзей, что в итоге приводит к краху обоих.

У меня же есть знания, с помощью которых ты можешь завоевать настоящее положение при дворе, вырасти из обычного фаворита — ты сам себя так назвал, Робин, — в человека, влияющего на политику государства. Ты и я, мы вместе станем силой, которой трудно противиться. Мы дополняем друг друга, по отдельности же мы значим мало. Вместе мы сможем править если не всем миром, то, по меньшей мере, Англией.

Главный герой романа Блэкмора — Фрэнсис Бэкон  — упоминается в романе только три раза. В двух первых случаях сугубо в связи со своими литературными трудами. Сначала в виде цитаты, потом говорится, что на свадьбе Карра поставили пьесу Бэкона, да такую чудную, что все задались вопросом, не потек ли чердак у последнего. Наконец, в третий раз, в самом конце романа, в сцене суда, где он уже как лорд-канцлер выступает на стороне обвинения. Ну и, конечно, по сюжету Сабатини, к появлению при дворе Вильерса он не имел никакого отношения.

Вместо заключения

Только сейчас поймала себя на мысли, что два моих самых любимых автора — Сабатини и Вудхаус принадлежали, по большому счету, к одной и той же эпохе. Сабатини опубликовал «Одиссею» в 1922 году, последний роман у него вышел в 1949. Примерно в эти же сроки Вудхаус написал свои лучшие произведения. Просто Сабатини не очень интересовали современные сюжеты, его больше увлекали исторические приключения, которыми он в итоге и прославился.

Еще одна неутешительная мысль, что из на самом деле огромного наследия Сабатини читала у него лишь считанные единицы. В пору моего детства книжные магазины по какой-то непонятной мне причине не очень жаловали Сабатини, отдавая предпочтение другим авторам на своих полках. Даже чтобы купить свой старый экземпляр «Одиссеи» мне в свое время пришлось прилично побегать, и все равно удалось купить только сделав в магазине предзаказ.

Хорошо, что сейчас найти нужные книги стало гораздо проще, и собираюсь по мере возможности эту лакуну исправить. 5/5

«Простак в стране чудес» Пелам Гренвилл Вудхаус

Сюжет в двух словах: Даже простак, оказавшись в стране чудес, может стать воротилой шоу-бизнеса.

Книги Вудхауса похожи на старых добрых друзей. Когда бы ты с ними не встретился, ты всегда знаешь, что отлично проведешь время.

Плагиатный сюжет

«Простак в стране чудес» (оригинальное название «Barmy in Wonderland») был впервые опубликован в Англии в 1952 году, а затем в США под названием «Ангельский торт». Роман можно считать продолжением серии о Клубе Дронс, поскольку его главные герои Барми Фотерингей-Фиппс и его друг Марвен Поттер являются членами клуба. Вудхаус адаптировал роман по пьесе Джорджа Кауфмана «Человек с маслом и яйцом», вышедшей в 1925 году.

Главный герой — Сирил «Барми» Фотерингей-Фиппс — любезный молодой англичанин, который влюбляется в энергичную бойкую американку по имени Эйлин Мур и внезапно оказывается втянутым в пугающий мир бродвейского театра (та самая страна чудес), влюбившись в секретаршу одного из бродвейских продюсеров, он решается инвестировать деньги из внезапно свалившегося на него наследства в новую пьесу, которая обещает стать хитом сезона.

В письме своему другу УильямуТауненду Вудхаус заявил, что закончил книгу, которую он назвал «Человек с маслом и яйцом», но выразил обеспокоенность по поводу того, следует ли явно ассоциировать его роман с пьесой Кауфмана, опасаясь, что, если он это сделает, «люди скажут: „это, должно быть, перефразировка пьесы“, или, если он этого не сделал, „все скажут: „Это полная кража из пьесы Кауфмана „Человек с маслом и яйцом“».

В конечном итоге книга была опубликована под другим названием «Barmy in Wonderland» в Англии и «Ангельский пирог» (откуда оно вообще взялось? Ну кроме того, что американцы любят пироги со своеобразной начинкой) в США. Помимо этого, Вудхаус разделил с Кауфманом гонорары за книгу поровну.

Стилистические нюансы

Букет штампов

Сначала напомню, как в своей книге «Пишем роман» Ирина Щеглова негодующе предостерегала молодых авторов от «плохого стиля»:

Начинающий писатель, стараясь подражать классическим произведениям, вводит в текст описания природы «потому что так положено», «должны быть описания природы, потому что у всех есть», «так принято», «хочу, чтоб было красиво», — и получаются бессмысленные и беспощадные: мороз крепчал, закат багровел, деревья качались от ветра и роняли листву, лазурное море блестело, солнце сияло, луна светила мертвенным светом (таинственным), свинцовые тучи закрывали небесную синь, и прочие избитые выражения и словосочетания.

Открываем томик Вудхауса, и что мы видим практически сразу на первых страницах?

Солнце светило, озеро поблескивало, деревья шелестели, цветы цвели, и каждый номер в гостинице был сдан, да еще по высокой цене. При таком раскладе мистер Андерсон, казалось, должен бы, пусть и лишившись одного бунгало, пребывать в веселом, беззаботном настроении. Но этим августовским утром он сидел в своем кабинете, нахмурив лоб и сумрачно глядя. Даже в хорошие свои дни он немного походил на статую Эпштейна, изваянную в особо мрачном настроении, а сегодняшний день хорошим отнюдь не был.

Глупо думать, что Вудхаус не умел писать, так серьезно нарушая принципы «хорошего стиля», рассыпая в своем романе избитые литературные штампы на каждом ходу. Совсем наоборот. Весь принцип смешного у Вудхауса как раз построен на употреблении подобных штампов и, согласитесь, иногда правила созданы для того, чтобы их нарушать. Особенно так виртуозно, как это делал Вудхаус. Безграмотное тавтологочиское словосочетание «сегодняшний день» оставим на совести переводчика.

Чащоба деепричастных обротов

Читая этот маленький отрывок, сразу обращаешь внимание на неприлично большое число деепричастных обротов, ну, конечно, если вас не удивляет, что данное размышление деньгах, выгодно вложенных в недвижимость, делает пролетающая мимо гостиницы птица:

Пролетай над гостиницей «Приозерная» смекалистая птичка, она, окинув своим птичьим глазом территорию и затаив дыхание, пронзительно присвистнула бы от восторга, решив, что мистер Андерсон проявил недюжинный здравый смысл, вложив наличные в столь привлекательную собственность.

Архетипические персонажи

В книгах Вудхауса главный герой очень часто оказывается проходным и достаточно скучным «правильным» персонажем. Всю основную юмористическую нагрузку в его произведениях несут так называемые «джокеры». Бинго Литтл в саге о «Дживсе и Вустере», сэр Галлахад в саге о лорде Эрмсфорте.

Как вы могли догадаться, роль джокера здесь играет Мервин Поттер, красивый, как Грегори Пэк, вечно пьяный, как лорд. Хотя он и известный, попуярный актер, но за душой у него ни гроша из-за его разгульного образа жизни и страстной неуемной тяге попадать во всякие неприятности. Когда его друг Сирил «Барми» Фотерингей-Фиппс получает внезапное наследство от тетки, он отбивает его от рук его нынешнего работодателя, хозяина отеля, который сразу задумал сбыть ему свой отель на севере страны, и уговаривает его вложить в постановку новой пьесы, в которой он играет главную роль.

Серия комичных приключений друзей с подкладыванием лягушки бывшему начальнику Сирила заканчивается дружской попойкой в баре, и спьяну Поттер везет Сирила к своей невесте, серия новых комичных недоразумений, герой оказывается на дереве, наблюдая за ультиматумом невесты Поттера, которая грозит разорвать помолку, если снова увидит его пьяным.

Мучительные дни трезвости совпадают в спервыми репетициями пьесы, и тут выясняется, что она не очень. Жена продюсера, бывшая жонглерша, злорадно хихикает, предвещая провал будущей постановки, потому что главная героиня слишком стара, а главный герой вечно пьян. Незадолго до открытия спектакля внебольшом городке Сиракузы Поттер напивается и покидает труппу, чтобы залить горе, потому что его невеста узнала, что он пытался тайком выпить, и все-таки разорвала их помолвку. Его дублер занимает его место и играет даже лучше, но спектакль все равно проваливается. После спектакля в гостиничном номере Барми происходит долгое склочное совещание, на котором члены труппы спорят о том, как улучшить пьесу. В пылу спора, защищая свою возлюбленную, Сирил неожиданно проявляет внутренний стержень и заключает сделку по выкупу остальной части прав на пьесу оставшейся частью своего наследства и берет всю постановку в свои руки.

Стоит ли говорить, что пьеса в итоге становится хитом, но до этого (и после) происходит еще несколько неприятных поворотов сюжета, где главный герой из простачка превращается в конце в чуть ли не в настоящего расчетливого воротилу, быстро узнавшего все тонкости работы в шоу-бизнесе. 3/5

«Волшебник. Solus Rex» Владимир Набоков

Сюжет в двух словах: Далеко не все волшебники одинаково безобидны.

«Первая маленькая пульсация «Лолиты» пробежала во мне в конце 1939-го или в начале 1940-го года, в Париже, на рю Буало, в то время, как меня пригвоздил к постели серьезный приступ межреберной невралгии. Насколько помню, начальный озноб вдохновения был каким-то образом связан с газетной статейкой об обезьяне в парижском зоопарке, которая, после многих недель улещиванья со стороны какого-то ученого, набросала углем первый рисунок, когда-либо исполненный животным: набросок изображал решетку клетки, в которой бедный зверь был заключен. Толчок не связан был тематически с последующим ходом мыслей, результатом которого, однако, явился прототип настоящей книги: рассказ, озаглавленный «Волшебник», в тридцать, что ли, страниц. Я написал его по-русски, т. е. на том языке, на котором я писал романы с 1924-го года (все они запрещены по политическим причинам в России).

Героя звали Артур, он был среднеевропеец, безымянная нимфетка была француженка, и дело происходило в Париже и Провансе. Он у меня женился на больной матери девочки, скоро овдовел и после неудачной попытки приласкаться к сиротке в отельном номере бросился под колеса грузовика. В одну из тех военного времени ночей, когда парижане затемняли свет ламп синей бумагой, я прочел мой рассказ маленькой группе друзей. Моими слушателями были М. А. Алданов, И. И. Фондаминский, В. М. Зензинов и женщина-врач Коган-Бернштейн; но вещицей я был недоволен и уничтожил ее после переезда в Америку, в 1940-м году». — написал о данном произведнии в своих воспоминаниях Набоков.

Надо отметить, что здесь он несколько покривил душой. Неудовлетворенность сочинением не помешала ему еще до отъезда в Америку предпринять попытки его опубликовать (не очень удачно).

Наверное, только ценители творчества Набокова знали о том, что до того, как написать «Лолиту», он вопроизводил этот сюжет несколько раз в других произведениях. Положа руку на сердце, даже со своим опытом чтения гадких книг, никогда не читала ничего более омерзительного, чем этот рассказ и не встречала персонажа более отвратительного, чем этот Артур, который женился на больной вдове, и даже серьезно подумывал отравить больную мамашу, чтобы быстрее получить доступ к ее не по годам быстро развитой 12 летней дочке.

Пугает даже не это, а отвратительные детальные подробности самого акта, где в роли магической палочки у этого волшебника выступал весьма необычный предмет.

Тогда, понемножку начав колдовать, он стал поводить магическим жезлом над ее телом, почти касаясь кожи, пытая себя ее притяжением, зримой близостью, фантастическими сопоставлениями, дозволенными сном этой голой девочки, которую он словно мерил волшебной мерой, пока слабым движением она не отвернула лица, едва слышно во сне причмокнув, — и все замерло снова, и теперь он видел промеж коричневых прядей пурпурный ободок уха и ладонь освобожденной руки, забытой в прежнем положении. Дальше, дальше…

…он почувствовал пламень ее ладной ляжки, почувствовал, что более сдерживаться не может, что все — все равно, — и по мере того, как между его шерстью и ее бедром закипала сладость, ах, как отрадно раскрепощалась жизнь, упрощаясь до рая, — и еще успев подумать: нет, прошу вас, не убирайте, — он увидел, что, совершенно проснувшись, она диким взглядом смотрит на его вздыбленную наготу.

Что останавливало, чтобы бросить читать всю эту омерзительную историю? Безумная красота написанного и чуднЫе метафоры автора.

И не очень счастливое детство, полусиротское — эта твердая женщина добра добротой горького шоколада, а не молочного, ласки в доме не держат, порядок, признаки утомления, дружеская услуга обернулась обузой… И за это за все, за жар щек, за двенадцать пар тонких ребер, за пушок вдоль спины, за дымок души, за глуховатый голос, за ролики и за серый денек, за то неизвестное, что сейчас подумала, неизвестно на что посмотревши с моста… Мешок рубинов, ведро крови — все что угодно…

А вместе с тем, в чем упрекнуть волшебника? Он знал, что найдет в ней достаточно утех, чтобы не расколдовать ее слишком рано, ничего в ней не отличать слишком явным вниманием неги; играя в прогулку капуцина, не слишком упираться в иной тупичок; он знал, что не посягнет на ее девственность в самом тесном и розовом смысле слова, пока эволюция ласк не перейдет незаметной ступени, — дотерпит до того утра, когда она сама, еще смеясь, прислушается к собственной отзывчивости и, уже молча, потребует совместных поисков струны.

(И уже из отрывков «Solus Rex» (глава «Ultima Thule»):

Милая твоя голова, ручеек виска, незабудочная серость косящего на поцелуй глаза, тихое выражение ушей, когда поднимала волосы, — как мне примириться с исчезновением, с этой дырой в жизни, куда все теперь осыпается, скользит, вся моя жизнь, мокрый гравий, предметы, привычки… и какая могильная ограда может помешать мне тихо и сытно повалиться в эту пропасть. Душекружение.

Разберитесь теперь в физическом ощущении, которое у вас вызывают слова: черное темнее коричневого или лед холоден. Мысль ваша ленится даже привстать, как если бы все тот же учитель раз сто за один урок входил и выходил из вашего классаю.

В этом еще ничего необычайного не было: мало ли какими фурункулами могут при рассмотрении оказаться сосцы добродетели!

По-своему запутана и история создания и публикации последнего русского романа Набокова «Solus Rex». В январе 1939 года в Париже Набоков закончил свой первый английский роман «The Real Life of Sebastian Knight», наполненный шахматными аллюзиями. Название неоконченного романа «Solus Rex» тоже отсылает к шахматам (согласно шахматной терминологии, если единственной черной фигурой на доске является король, такая задача относится к типу solus rex).

Часть нового романа вышла в последнем номере парижских «Современных записок» в марте 1940 году. Второй и последний отрывок был опубликован уже после переезда Набокова в Америку в «Новом журнале» в январе 1942 г. Набоков верил в скорое завершение этого романа, но весной следующего года эта работа была отложена, а затем и вовсе прекращена из-за его решения окончательно перейти на английский язык. Историю Адама Фальтера, главного героя «Solus Rex», Набоков предполагал использовать во второй части «Дара», однако и этот замысел также остался невыполненным.

Глава «Solus Rex» как будто как по смыслу, так и по героям не связан с первой главой, но если присмотреться, является ее своеобразным зазеркальем. Героями второй главы являются старый король и его непутевый распутный племянник Адульф, наследник престола, который «собирает мед» где только может, а если простыми словами, то просто трахает все, что движется:

Вдруг принц посмотрел на часы и обратился к молодому человеку, пившему в углу оранжад: „Ондрик, — проговорил он с озабоченным видом, — кажется, пора“. Тот угрюмо облизнулся, поставил стакан и подошел к принцу.
Толстыми пальцами расстегнув ему панталоны, принц извлек всю розовую массу срамных частей и, выбрав главную, стал равномерно тереть ее глянцевитый стержень.

По дневниковым записям Набокова, он списал образ распутного розовогощекого дородного принца «с толстой шеей и широким тазом, со щекастым, ровно-розовым лицом и красивыми глазами навыкате», «маленькими гадкими усами, похожими на два иссиня-черных перышка» и «темными, густыми, неприятно пахнущими и тоже слегка маслянистыми волосами» списан с известного деятелья культуры Дягилева, который тоже практиковал мужеложство.

Расчетливый и неторопливый, он отвечал своему питомцу весьма осторожно, как бы не совсем соглашаясь с ним, успокаивая его тем, что случайно подсмотренное сильнее, чем следовало, повлияло на его суждение, что принц всего лишь хотел путем некоторого режима помешать молодому другу тратить силы на дурных женщин и и что у принца есть качества, которые могут сказаться при вступлении его на престол.

Жаль, что история так и осталась недиписанной, но, судя по последней сцене готовящегося заговора (а больше по дневниковым записям самого Набокова), кончил любвеобильный принц совсем плохо. 3/5

Словарик Набокова

• разымчивого
• кстатическая мысль
• виноватые виньетки
• ради крашеного слова
• ручеек виска
• ладная ляжка
• дымок души
• «пти-жё»
• незабудочная серость косящего на поцелуй глаза
• тихое выражение ушей
• пурпурный ободок уха
• ковыряя сухой морской брак
• глядя на спотыкавшуюся пену
• тепловые подточины в студеной синезелени моря
• осыпанный перхотью и пеплом
• сосцы добродетели
• оранжево-загорелый блондин с ресницами старой лошади
• брызги из жирных луж в шоколадных колеях
• перламутровое небо
• холодок поэзии
• глянец условности
• душекружение

Статьи по теме

«Глазарий языка» Сергея Монахова, Дмитрия Чердакова и другой нон-фикшн мая

«Мэнсфилд-парк» Джейн Остин и другие прочитанные книги апреля

«Пишем роман» Ирины Щегловой и другой нон-фикшн апреля

«Birnam Wood» Элеанор Каттон и другие прочитанные книги марта

«The Heroine with 1001 Faces» Марии Татар и другой нон-фикшн марта

«Диалог» Роберта Макки и другой нон-фикшн февраля

«Дева в саду» Антонии Байетт и другие прочитанные книги февраля

«Ангелы и демоны» Дэна Брауна и другие прочитанные книги января

«The Last Draft» Сандры Скофильд и другой нон-фикшн января

Catalyst в Telegram

Catalst в Вконтакте

Книжный клуб Каталиста