Позолоченные солнечным светом пылинки на окне электрички напоминают мне о том, что я давно нихуя не пишу. Хаотично перебираю в голове дни: чем же таким я занимаюсь, что ничего не успеваю? Потом вспоминаю, что всё свое время трачу на беспросветный бухич, и немного успокаиваюсь. Таков мой замысел, таков мой путь. Напротив меня сидит Рома. На нём эдакий косплей аниме-грибника: высокие резиновые сапоги, яркий дождевик с дэбильным принтом в виде лягушек, панамка на шнурке и две, сука, корзинки под улов. Тут до меня доходит кое-что важное:
Подумаешь «Дон Карлос», у меня всё равно в шкафу нет ничего лучше новых джинсов и чистого свитшота. Вот Рома… Таким разодетым я вижу его впервые: черный топ с открытой спиной, свободные брюки в пол, а сверху коротенькая шубка под белого барашка. Если бы не рост дылды, я бы легко принял его за милую девочку в черном сексуальном платье. Но ебём то, что ебём. Встречаемся с Ромой у подвальчика с кафе, чтобы немного выпить перед Мариинкой. Стоим курим. Он так меня разглядывает, что я никак не могу понять, какие у него там мысли в голове. Решаю молчать насчёт новых джинсов, ещё подумает, что я старался. Только мы заходим в кафе, Рома умоляет меня угостить его. Видите ли, богатая страпонщица куда-то укатила, любимому издателю уже третий месяц...
Рома предупредил, что зайдет сегодня. Только забыл написать, дурачок, во сколько его жопа будет здесь. Ну и ладно. Дел на этой неделе у меня всё равно нет. Я до скрипа потер хуй с мылом, чтобы Рома потом не вякал, что «у меня там невкусно пахнет».
Навруз Мухриддинович шел к дому номер пять на Шпалерной, надо было стрясти с жильца двадцать восьмой квартиры показания счетчика на электричество, Ирина Петровна попросила об этом. “Ну, не платит и не платит,” — думал Навруз Мухриддинович, — “В Самарканде за такое в первый же день свет бы отключили!” Он остановился, чтобы погладить серую пузатую кошечку:
Одной-единственной тысячной купюры обычно было достаточно, чтобы Рома оторвался от дебильных фильмов про торчков и открыл свой рот для отсоса. Он цеплял свои кудрявые волосы какой-то девчачьей пружинкой и опускался на колени, а я прижимался спиной к холодной стене его спальни и кайфовал. Почти всегда от резких движений резинка с его волос слетала куда-то в пизду, и Роме на плечи падали темные грубые волны, тогда я представлял, что мне сосет баба. Мы были друзьями, поэтому с ним презервативами я не пользовался. Да и нахуя? Через месяц, после нашего первого раза, я случайно заметил в мусорке на кухне пару использованных гондонов — Рома стал продаваться и другим, потом я даже узнал, кому именно. Лично меня это не парило. Я был рад, что...