Даттатрейя: Бессмертный Гуру, Йогин и Аватара. Глава 9: Развитие иконографии Даттатрейи. Заключение.

Развитие иконографии Даттатрейи.

В этой последней главе прослеживается развитие иконографии Даттатрейи от одноглавой формы до более сложной трехглавой формы, популярной с шестнадцатого века. Древнейшие резные изображения Даттатрейи изображают божество в стоячем положении с одной головой (экмукхи), двумя или четырьмя руками, часто с привычными символами Вишну в сочетании с падуками, обычно помещаемыми перед мурти. В регионах маратхи иконографическое изображение Датты как экмукхи (одноглавого) и чатурбхуджи (четырёхрукого) — стандартное изображение Вишну — приписывается влиянию секты тринадцатого века Маханубхава. Хотя есть такие тексты, как Сахьядри-варнана, в которых Даттатрейя описывается как имеющий одну голову и две руки, традиционно секта поддерживает образ Даттатрейи как четырехрукого проявления на основе двух ссылок из Упанишад. Даршана-упанишада 1.1 гласит:

Сандилья-упанишада 3.2.10f., прославляя Даттатрейю как проявление Шивы Махешвары, провозглашает:

Помимо описания Даттатрейи как четырехрукого, эти отрывки неявно предполагают, что божество считалось экмухи, а не тримухи.
В древних местах поклонения маханубхавов, таких как Махур (сегодня считается местом сна Датты), ему поклоняются в форме с одной головой. Также и в Пандхарпуре, в храме Даттатрейи, есть прекрасный одноглавый идол, высеченный из цельного камня. Хотя тексты и не содержат подробностей о том, как формировался образ Датты, Матсья Пурана 99.14, и Агни Пурана 49.27 описывают идолы божества. В частности, в Агни-пуране говорится, что Даттатрейя должен быть представлен двуруким (дви-баху) с богиней Шри-Лакшми, сидящей на его левом колене. Вишну-дхармоттара-пурана 3.85.65а говорит, что Даттатрея должен быть изваян точно так же, как Валмики (валмики-рупам сакалам даттатрейасйа карайет), который описывается следующим образом (3.85.64):

Валмики — знаменитый риши, который, как считается, собрал песни и легенды об Аватаре Раме в «Рамаяну». Считается также, что это он изобрел метр шлоки. Согласно традиции, когда он был погружен в аскезу и повторение мантры в совершенной неподвижности, он был обжит муравьями (валми) до такой степени, что над ним вырос муравейник (валмика). Сканда Пурана 5.1.24.7-36 повествует, что эта мантра была передана ему риши Атри. Популярная легенда гласит, что он был охотником за разбойниками, который раскаялся и удалился в отшельничество на горе Читракута. Идея о том, что Даттатрейя должен быть изваян как Валмики, подчеркивает близость между ними. Валмики, как и Даттатрея, был великим риши и мастером йоги, способным совершать необычайные аскетические подвиги. Через истории Рамаяны Валмики одицетворяет вайшнавскую идентичность, хотя и демонстрирует шиваитские черты. Эпизод, в котором Валмики принимает Ситу в своем ашраме на горе Читракута, когда она была изгнана Рамой (Рамаяна 7.49), имеет параллель с эпизодом, в котором Рама вместе с Ситой и Лакшманой принят родителями Даттатрейи, Атри и Анасуйей, в ашраме, также расположенном на горе Читракута (Рамаяна 2.117.5 и далее).

В регионе маратхи экмукхи-мурти — как старые, так и новые, с шестью руками — можно найти в храмах Бомбея, Насики, Ахмеднагары и Пуны, в ашраме Упасани Махараджа (1870-1941) в Сакурле, и многих других местах. Хотя Даттатрейя обычно чисто выбрит на иконографических изображениях, иногда он носит бороду: это попытка охарактеризовать его как авадхуту или йогина. Благодаря влиянию братств натхов и тантрических кружков, старые и современные экмукхи-образы Даттатрейи также встречаются в северной Индии (Бенарес), в субгималайских регионах и даже в Непале, как например в вайшнавском храме в Бхатгаоне, современный Бхактапур. Храм Даттатрейи в Бхатгаоне, в восьми милях от мандира Пашупатинатха, самого священного шиваитского храма в Непале, заслуживает особого упоминания.

Расположенный на месте, которое сегодня известно как площадь Даттатрейи, это один из старейших, если не самый старый храм города, в котором выставлена ​​экмукхи, дви-баху мурти Датты. Построенный примерно в середине пятнадцатого века правителем Маллы Джаякшей (1428–1482 гг.), внуком прославленного Джаяштити, храм позже подвергся изменениям и реставрации. Фундамент квадратный, высотой в три этажа. Местная традиция гласит, что он был вырезан из цельного дерева, как и знаменитая кастамандапа в Катманду.

На основании храма изображены эротические сцены, а фасад украшен красивыми аркадами на первом этаже. Четыре классические эмблемы Вишну размещены по две на каждой из передних колонн: шанкха и чакра слева и гада и падма справа.

У главного входа возле двух колонн стоят статуи стражей храма, борцов Джаямаллы и Пхатты трехметровой высоты.

Перед храмом Даттатрейи находится высокая колонна с бронзовой скульптурой "колесницы" Вишну, Гаруды, на вершине. Считается, что мурти Датты, почитаемое в храме, было объектом поклонения Даладаны Муни, которому приписывают прекрасную Датта-лахану, поэму на санскрите, состоящую из 102 шлок в размере сикхарини.

Традиционно считающийся одним из старейших преданных Даттатрейи, Даладана Муни в этой поэме прославляет божество, говоря, что оно содержит в себе тримурти Брахмы, Вишну и Шивы.

И Джаяштити Малла, и Джаякша Малла были верными преданными Вишну; последний называл себя аватарой Шри Лакшми Нараяны. Хотя история религии в Непале после десятого века была историей растущего влияния шиваизма, Джаяштити Малла был, возможно, первым царем, заявившим, что он является проявлением Вишну.

Наличие храма Даттатрейи, подчеркивающего вайшнавскую идентичность божества в эклектичной среде средневекового Непала, свидетельствует об интегративной духовности этого мурти. Синкретическое свидетельство далее подтверждается расхожим мнением, что Даттатрейя был учителем Шивы и двоюродным братом Будды, Девадаттой (буквально «данный богом»; двоюродный брат и противник Будды, друг злобного царя Аджатасатру, Девадатта пытался убить Будду и забрал несколько учеников, тем самым создав первый раскол. О Девадатте см. Баро, «Les agissements de Devadatta selon les chapitres relatifs au schisme dans les divers vinayapitaka»), возможно, из-за сходства между двумя именами.

На празднике Махашиваратри в храме Даттатрейи собираются большие толпы, чтобы воздать дань уважения «Гуру Шивы», а также в поиске исцеления от одержимости злом и от болезней, поскольку Даттатрейя считается исцеляющим божеством и в Непале. Паломничество ко всем священным местам Непала не считается завершенным, если не воздается дань уважения этому храму Датты.

Первое появление экмукхи-мурти Даттатрейи — представленных либо как прототип йогина и авадхуты, либо с вайшнавскими эмблемами, как аватары Вишну — является продуктом, с одной стороны, паниндийского движения натхов в северных и западных широтах Индии, и, с другой стороны, секты маратхи Маханубхава. В частности, в регионе маратхи встреча и взаимное влияние маханубхавов и натхов оказались плодотворными. Если самые старые иконические изображения Даттатрейи представляют собой экмукхи с двумя или четырьмя руками, то позже божество отождествлялось с более синкретическими иконами, включая тримурти, вплоть до его современного тройственного изображения.
Т. А. Гопинатха Рао различает три варианта представления Даттатрейи:

1. Брахма, Вишну и Шива стоят рядом. Эту икону обычно называют Хари-Хара-Питамаха (другое название тримурти Вишну, Шивы и Брахмы. Хари, от утраченного корня hr, «быть желтым или зеленым», — это имя Вишну-Кришны. Некоторые интерпретируют корень hr как означающий «устранение зла или греха». Хара, буквально «захватывающий», «разрушающий», — это обычное имя Шивы. Питамаха — это дед по отцовской линии, и таким образом другое имя Брахмы, отца всего сущего). Вишну и Шива представлены с Дэви, Брахма не имеет богини рядом с собой. Три бога также изображены сидящими на падмасане, под которой вырезаны лебедь, орел Гаруда и бык Нандини, их соответствующие средства передвижения.
2. Вишну, изображенный в йогической позе падмасана. О его тройственной природе свидетельствует наличие характерных эмблем — лебедя, Гаруды и быка, вырезанных на пьедестале падмасаны. Вишну изображен с джата-мукутой (диадему или корону (мукута) из скрученных прядей волос (джута) часто носят как Шива, так и шайва-аскеты. на голове). В двух руках он держит чакру и шанкху; две другие его руки демонстрируют йогические мудры.
3. Даттатрейя, изображенный в виде человека с тремя головами и шестью руками, с эмблемами Брахмы, Вишну и Шивы. Его сопровождают собаки разных окрасов, традиционно четыре, и белая корова. Современная иконография иногда изображает только трех собак. Как отметил Дхере, не имеется упоминаний об этом современном трехголовом Даттатрейе до Гуру-чаритры (ок. 1550 г.) и гимнов, приписываемых Экнатху (1523–1599 гг.).

Согласно Гопинатхе Рао, пример Даттатрейи как Хари-Хара-Питамахи имеется в Халебиде, в Майсоре, на стене храма Хойсалешвара, посвященного Шиве и Парвати.

Однако здесь образы Брахмы, Вишну и Шивы подобны, если не идентичны, своим обычным образам. Вот почему исследователи индийского искусства поставили под сомнение это отождествление Хари-Хара-Питамахи с Даттатрейей, а некоторые из них вообще отвергли его.

Действительно, у нас нет доказательств того, что рельеф Хари-Хара-Питамахи изначально предполагал изображение Даттатрейи. Кажется более разумным предположить, что Даттатрейя стал отождествляться с этой синкретической иконой на последующем этапе. Если Бахадур Сингх прав, относя то, что он считает двумя Хари-Хара-Питамахами из Уттар-Прадеша к десятому и одиннадцатому векам, можно предположить, что Даттатрейя стал отождествляться с этой иконой не ранее шестнадцатого века, с расцветом современного культа Даттатрейи.

Таким образом, второй способ создания изображения Даттатрейи описан Гопинатхой Рао, который берет в качестве примера каменную скульптуру в Бадами, в северном Майсоре. Возможно, она была выполнена между десятым и двенадцатым веками.

Даттатрейя изваян... как Вишну в позе йоги, и его тройственная природа обозначена характерными символами (лебедем, Гарудой и быком) трех богов Брахмы, Вишну и Шивы, вырезанными на пьедестале, который является падмасаной. Фигуру Вишну можно видеть с джата-мукутой на голове и несколькими джатами или дредами из спутанных волос... свисающих с нее. Чакра и шанкха находятся в двух руках, а две другие его руки покоятся на скрещенных ногах в позе йогамудры... В правом ухе Даттатрея носит сарпа-кундалу, характерную для Шивы, а в левом ухе, макара-кундалу, характерную для Вишну. Эта скульптура... вполне может быть отнесена к более позднему периоду династии Калукья. Это удивительно хорошо завершённая скульптура.

Несмотря на сомнения Кхаре, этот второй вид скульптуры экмукхи вполне может представлять Даттатрейю. Аскетические знаки, такие как серьги и йогическая поза божества, являются важными элементами, которые соответствуют синтетической личности Датты. Вишну, сидящий в падмасане с йогическими мудрами, представляет собой восхитительный пример смешения вайшнавских и шиваитских мотивов: с одной стороны, пураническая идентичность Даттатрейи как проявления Вишну, с другой стороны, божество принимает роль Шивы как верховного владыки аскетизма и йоги (йогешвара, йога-натха).

Третий способ представления Даттатрейи - с тремя головами и шестью руками, окруженного четырьмя собаками разных цветов, которые, как считается, представляют четыре Веды, и коровой, которая, как считается, представляет Мать-Землю. Это изображение чрезвычайно популярно в регионе маратхи, а также во всей Индии.

Астрологические интерпретации этого иконографического изображения, упомянутые в главе 1, красноречиво свидетельствуют о его известности. Теперь Датту стали изображать в виде тримукхи, три головы на одном туловище символизировали триаду Брахмы, Вишну и Шивы. Хотя самые ранние образцы такого мурти датируются не ранее шестнадцатого века, вера в Даттатрейю как включающего в себя триаду должна была развиться на относительно ранней стадии в «лаборатории воображения» бхакт Датты. На популярном уровне даже «звуковое соответствие» между окончанием имени божества, -трейя, и числительным прилагательным трайя или три — хотя этимологически и неправильное — сыграло роль в установлении триадической характеристики Датты. В Дасопант-чаритре (609) прямо говорится, что «благословением и обетом богов было "Датта трайя [тебе (будет) дано три] и, следовательно, его имя Даттатрейя". Действительно, его мифическое происхождение в особенности благоприятствовало такому решению. Современная интерпретация происхождения Датты повествует, что когда Атри обнял трех новорожденных младенцев, они мгновенно соединились в одну единую форму, с тремя головами и шестью руками.

Тримурти является относительно «недавним» продуктом индийской религиозной истории, хотя тенденция различать триады божественных сил берет свое начало в Ведах. Гонда описывает значение тройственного деления, заключающееся, по существу, в числе три, «которое часто можно описать как высшее синтезирующее единство, в котором два... являются частями или отдельными аспектами». Гонда выделил разнообразие групп из трех богов в ведийских текстах. Он отмечает, что триада Варуны-Митры, Индры и Ашвинов — рассматриваемая в работах Жоржа Дюмезиля — является лишь одной из многих групп из трех. Восхождение Брахмы, Вишну и Шивы на высший ранг индуистского пантеона было постепенным. Только в эпоху эпоса и пуран тримурти стали считать воплощением трёх функций Божества. В пуранах триада Брахмы, Вишну и Шивы часто изображается как единое целое, три бога предстают как одно неделимое целое. Таким образом, сектантское соперничество вайшнавов и шиваитов за превосходство сосуществовало с более терпимым отношением, направленным на примирение божеств. Это достигалось либо путем выделения их функций при одновременном подчеркивании их единства — как в случае изображений тримурти — либо путем подчеркивания их фундаментального единства с помощью синкретических икон, таких как Хари-Хара. Факт, что в огромном количестве ритуалов и обычаев два бога Вишну и Шива фигурируют вместе. Цитируя Гонду:

Хотя идеология Тримурти сама по себе не имеет особого значения в шиваизме, вайшнавизме или адвайта-веданте, она стала важной в движении Датты как эмблема ассимилирующей природы божества. Даттатрейя считался пурна-деватой или пурна-аватарой, олицетворяющим полноту божественности и нисхождение высшего, хранилище бесконечного блаженства. С этой точки зрения Тримурти является высшей из всех характеристик, выражающих в то же время единство, тройственную природу и функцию божественного. В изображении тримукхи вайшнавская личность Даттатрейи является наиболее заметной, центральным ликом является лик Вишну. В своих шести руках он держит эмблемы трех богов, а его внешний вид напоминает странствующего аскета.

Я повторю красноречивое описание Тукарама:

Портрет поэта-святого Даттатрейи подчеркивает аскетический характер божества. Будучи отшельником, Датта носит мешок с милостыней, посох и кувшин для воды, а также деревянные сандалии. В сопровождении собак он ежедневно купается в Ганге, у него великолепный пучок волос, как у Валмики, и пепел, размазанный по всему его телу: черты, указывающие на его шиваитскую натуру. Поклонение Тукарама тому, кто облачен в пространство (дигамбара), представляет Даттатрейю как Авадхуту. Датта, особенно на более старых рисунках и резных фигурках, обычно изображается обнаженным, за исключением небольшой набедренной повязки (ланготи). Тукарам упоминает собак, но он опускает упоминание о корове.

Корова была более поздним дополнением к современной иконографии Датты, даже сегодня она не всегда присутствует на изображениях Датты, тогда как собаки — четыре или три — присутствуют всегда. Хотя натха-йогинов часто сопровождают коровы, и имя Горакх означает «защитник коров», присутствие коровы в изображениях Датты следует приписать влиянию западного брахманического движения Датты после шестнадцатого века. В отличие от присутствия «нечистых» собак, корова подчеркивает брахманическую ортодоксальность божества и усиливает его вайшнавскую идентичность. Форма Дэви и символ Матери-Земли, корова Даттатрейи — не что иное, как Камадхену, мифическая корова, исполняющая желания, принадлежащая мудрецу Васиштхе. Та, что исполняет все желания, возникла при пахтаньи океана (самудра-матхана; см. Махабхарата 1.23.50 и Рамаяна 7.23.21). Вера в святость коров усилилась в эпический и пуранический периоды, особенно в вайшнавских пуранах, где она приобрела тот статус, который сохраняет до сего дня.

Священность коровы, отраженная во всех индоевропейских культурах, связана с ее чистотой и неэротической плодовитостью, с ее жертвенной и материнской природой, поддерживающей человеческую жизнь.

В регионе маратхи ни одно другое индуистское божество, кроме Кала Бхайрава и Кхандобы, не было так тесно связано с собаками, как Даттатрейя.

Эта связь восходит к тринадцатому веку. Она объясняется связью Датты с неортодоксальными группами шиваитов и натхами, которые обычно окружали себя собаками, а также с влиянием секты Маханубхава.

В источниках Маханубхавы говорится, что Даттатрейя любит охоту и, следовательно, собак. В Лила-чаритре, уттараридха 146, Парашурама получает даршан Даттатрейи, который появляется с парой собак . Считается, что четыре собаки разной масти, окружающие Даттатрейю, представляют четыре Веды или даже четыре человеческих желания, которыми Датта овладел. В Шанкара-диг-виджайе Мадхавы (6.24-35) Шива изображен так же, как Даттатрейя, и мы наблюдаем то же парадоксальное отождествление собак с Ведами. Рассказывается, что однажды Шанкара был в Бенаресе и, омывшись на рассвете в священном мани-карника гхате, направился со своими учениками в храм Вишванатха. На узкой тропе он встретил Свапачу, неприкасаемого, у которого в руке был горшок со опьяняющим зельем, и его сопровождали четыре злобные собаки. Шанкара, опасаясь осквернения, попросил отверженного уйти с его дороги. Но тот не повиновался и, пустившись в философские рассуждения о тождестве и различии, провозгласил единство всех дживатм. Великий мастер недвойственности раскаялся и простерся у ног отверженного, поклоняясь ему стихами гимна Мамса-пахчака. Затем отверженный явил себя не кем иным, как Господом Шивой, и четыре собаки приняли форму четырех священных Вед.

Уравнение собаки = Веды, явно направленное на то, чтобы возмутить и нарушить брахманические нормы, также имеет функцию изгнания нечистоты и сексуальной распущенности, традиционно приписываемых этим животным. Присутствие собак является неотъемлемой частью антиномической идентичности Даттатрейи; во многих его храмах собак привечают, кормят и даже регулярно поклоняются им.

Связь Датты с двумя противоположными полюсами: коровы и собаки, указывающая на спектр чистоты и загрязнения, отображает полную, всеобъемлющую святость божества тримукхи.

Еще одним важным аспектом иконографии Даттатрейи являются священные следы или деревянные сандалии (падуки). С незапамятных времен ступни или обувь бога или святого человека были как для индусов, так и для не-индусов объектом поклонения, конкретным символом активного присутствия божественного.

В индуистском контексте поклонение Даттатрейе в форме падуков является характерной чертой вайшнавов, уходящей корнями в три шага Вишну Тривикрамы по вселенной (Ригведа 1.22.17-18). Надпись, отмечающая посвящение падуков Даттатрейи Джаясимхой, кашмирским царем, найдена в знаменитом храме Вишнупады в старой Гайе. Первые следы Датты, как полагают, находятся на одинокой вершине горы Гирнар.

Как указано в главе 5-й, именно Нрисимха Сарасвати дал импульс поклонению следам, установив свои падуки как в Нарсобавади, так и в Ганагапуре. В Нарсобавади Даттатрейе поклоняются через аниконический символ его падуков, а не идола. Фактически, его часто почитают только в форме его падуков: это безличное отождествление и пуджа считаются высшим из всех поклонений. Считается, что шакти божества хранится в основном в его стопах. В случае Даттатрейи ценность и актуальность падуков акцентированы даже больше, чем в других вайшнавских кругах: считается, что как бессмертный йогин, он постоянно бродит по субконтиненту, никогда не задерживаясь надолго на одном месте.
В святилищах, храмах и стханах Даттатрейе поклоняются и в других формах. Помимо мандиров, воздвигнутых в честь святых, почитаемых как аватары божества, можно найти и небольшие святилища с простыми латунными масками Датты, обычно в форме тримукхи.

Возможно, наиболее ярким изображением Даттатрейи является то, что известно как бала-датта, то есть Датта как трехголовый младенец, часто лежащий в колыбели, имеющий божественные атрибуты трех богов. Эта икона, которую я видел в Ганагапуре, имитирует популярные изображения Кришны как божественного младенца (бала-кришна), тем самым неявно указывая на вайшнавскую идентичность Даттатрейи. Другие мурти изображают его как бала-авадхуту, очень юного авадхуту, что связано с историей из Бхагавата-пураны о двадцати четырех гуру двенадцатилетнего Даттатрейи. Наконец, следует упомянуть иконы, изображающие Даттатрейю, которому со сложенными ладонями поклоняются Горакханатх и/или Матсьендранатх, или даже все девять натхов вместе.

Среди тримукхи Даттатрейи, заслуживающих внимания, есть прекрасная скульптура стоящего Датты в Лепакши, штат Андхра-Прадеш, на колонне храма Вирабхадра шестнадцатого века. Х. С. Джоши указывает на присутствие еще одного интересного и, по-видимому, древнего тримукхи Даттатрейи в храме-пещере на реке Нармада в Броаче, Гуджарат:

Надпись, кажется, без сомнения доказывает принадлежность этой иконы Даттатрейе. Однако дата её написания, скорее всего, более поздняя, ​​чем двенадцатый или тринадцатый век: самые ранние образцы тримукхи Датт датируются шестнадцатым веком. Божество, держащее фаллос или лингу одной из своих шести рук, представляет собой интересную мудру. Существуют различные изображения Шивы, где фаллос держится им в одной из рук, имеющие безошибочно тантрический характер. Эта мудра вполне может символизировать аскетические практики coitus reservatus.

В храме Рамы в Патане, штат Гуджарат, есть недавний тримукхи Датта с восемью руками. Джоши описывает его так:

Современность этого изображения Датты подтверждается символикой четырех Вед и Камадхену. Мурти, держащее в одной руке вайшнавский символ Камадхену, безусловно, необычно.

Присутствие икон Даттатрейи в Гуджарате, Андхра-Прадеше, а также Тамилнаду и Керале неудивительно. В Гуджарате это связано в основном с присутствием групп натхов (Гирнар). В штате Андхра-Прадеш необходимо учитывать культурную однородность некоторых его районов с Махараштрой и Майсором. Южнее, в Тамилнаду и Керале, имеется связь Даттатрейи с шактизмом. В Керале связь Датты с эпическими героями, такими как Парашурама, также, должно быть, сыграла роль в его известности. В 1956 году Г. С. Гурье указывал присутствие святынь Датта в Махараштре, также указывая и на то, что новые храмы Даттатрейи продолжают строиться:

В 1969 году Чарльз Пейн обнаружил семь храмов Даттатрейи в Пуне, а также еще один, посвященный Свамину из Аккалкота девятнадцатого века. Пейн пишет:

Трехголовое изображение Датты можно найти в большинстве храмов Датты в Пуне, а одноголовые (экмукхи) изображения можно найти в Матхе Ганганатха Махараджа и Кала Датта (Черный Датта) Мандире в Касба Петхе, который кажется особенно старым храмом. Шестирукие изображения одноглавого Датты находятся в нескольки храмах Датты в Махараштре.

Дагаду Халваи Датта Мандир, освященный в 1904 году, является, пожалуй, самым популярным из всех храмов Датты в Пуне из-за веры в то, что здесь божество «бодрствует» (джаграт). Среди тех, кто поклоняется в этом храме, можно найти браминов из среднего класса, аскетов и даже проституток. Сообщается, что Дагаду Халваи построил этот мандир на окраине квартала красных фонарей Пуны, чтобы проститутки имели место для поклонения: Даттатрейя, верховный Авадхута, не затрагиваемый ни чистотой ни нечистотой, является покровителем проституток.

Ссылка Пейна на храм Даттатрейи, связанный с адептами натхов, снова доказывает связь, существующую между этим йогическим движением и божеством:

Помимо нескольких надписей, которые Х. С. Джоши интерпретирует как возможно относящиеся к Даттатрейе, две из талуки Белур в Майсоре напрямую относятся к нашему божеству. Эти надписи датированы 1261 и 1270 годами, в период, когда поклонение Датте в центральной Индии поощрялось сектой Маханубхава.

Одна надпись гласит:

Здесь мы видим новый вариант мифа, согласно которому Тримурти, довольные преданностью и тапасом Атри, согласились родиться сыновьями риши. Атри представлен как величайший из девяти (а не семи) сыновей Брахмы, даже более великий, чем сам Брахма. Тот факт, что Вишну как Даттатрея рождается из ума Атри, по-видимому, указывает на его превосходство над Шивой как Дурвасой, рожденным из тела Атри, и над Брахмой как Чандрой, рожденным из глаз Атри.

Надпись на печати, датированная 1235 годом из Шимоги в Майсоре, относится к Даттатрейе, а также к Гаудападе и Говинде. На одной стороне печати оттиск вепря, а на оборотной — оттиск Шри Видьяшанкары. Надпись, похоже, подтверждает связь Даттатрейи с адвайта ведантой и линией ее учителей.
Как свидетельствуют эти источники, а также храмы и скульптуры, найденные в Халебиде, Бадами, Калаги и других местах, присутствие Датты в Майсоре — сегодняшней Карнатаке — впечатляет. Даже здесь ортодоксальное, брахманическое обрамление Даттатрейи не помешало исламскому присвоению божества: что очевидно из симбиоза святилища Датты с суфийским святым Бабой Каландаром Шахом в Чикмагалуре.

Помимо фундаментального влияния Датта-сампрадайи с центром в Ганагапуре на севере Майсора, роль в распространении культа и славы божества, безусловно, сыграло учреждение адвайта-веданты в Шрингери. Совсем недавно божество было принято династией Вадияр махараджей Майсура (1799-1947), как показано в прекрасной монографии о божестве Его Высочества Шри Джая Чамараджендры Вадияра Бахадура.

Я завершаю эту главу, цитируя гимн Шри Ранги Авадхуты, который прекрасно синтезирует многообразие граней Даттатрейи:

Мои сердечные просьбы к Тебе! О милосердный Господь! Гурудева Датта! Пусть всё отвлекающее нас будет удалено, и наш ум будет твердо сосредоточен на Тебе! Ты нерожден, но Ты проявил Себя ради Своих преданных и воплотился как истинная сущность Брахмы, Вишну и Махеши, всех в одном. Ты одноликий в одном месте и трехликий в другом; [таким образом] Ты наделен формами, хотя на самом деле не имеешь атрибутов! Воистину, священная аскеза мудреца Атри воплотилась в Тебе! Зримо, что у Тебя две, четыре или даже шесть рук и Твоя форма, о Авадхута! изливает эссенцию разума через различные символы в Твоих руках. Кто может постичь Твою игру, когда даже Веды ошеломлены, шатаясь в замешательстве перед Тобой, постоянно находясь при Тебе в образе собак? Зримо Ты стоишь на деревянных сандалиях (падуках), что означает духовное безразличие, ибо в действительности они не что иное, как деятельность и отречение, дарующие наслаждение и освобождение преданным. (Снова идеальная пара бхукти и мукти, которые, как считается, щедро даруются Даттой. Сравнение двух милостей — мирских наслаждений («деятельность») и духовной свободы («отречение») — с падуками божества своеобразно.) Ты восседаешь обнаженный в роще аскез, которая есть не что иное, как сердце Твоих преданных, место кремации, где вечно горят мертвые тела страсти и гнева! Писания в образе птиц воспевают Твою сущность, и Пураны в образе пчел воспевают Твою безатрибутную форму. Свободный от всякой скорби. Ты стоишь под удумбарой, исполняющим желания деревом удовлетворения на берегу священной Ганги — духовной дисциплины (садханы). Благоприятные спутанные волосы (джата) на Твоей голове сияют, как пламя Джняна-Агни, и таким образом в ликах Бытия, Сознания и Блаженства (сатчидананда) — лишь радость, радость и радость воплощена! Ты облачился в ткань геруа (буквально "цвета охры", одеяние отшельника), пропитанную самообладанием, и хорошо известные шесть сверхъестественных сил украшают Твои руки, о Бесформенный, в форме Твоих шести рук! Разве четки из рудракши на Твоей шее не означают череду вселенных? (Считается, что каждая из 108 бусин стандартных четок из рудракши (хотя существуют также чётки из 16, 32 или 64 бусин, а также включающие до 1000 бусин) представляет собой мир или вселенную в миниатюре: Шива «играет» с созданными им мирами, надевая их как украшение своего непостижимого великолепия. В «Рудракша-джабала-упанишаде» резюмируются преимущества ношения четок из рудракши) Воистину, Ты остался в стороне, хотя и проникал повсюду. Нет места без Тебя! Ты сжёг Свое Я, и, обмазав Себя этим священным пеплом, странствуешь по всему миру где-то в скрытом виде, где-то всё открыто, непроявленными знаками играешь везде. (Религиозные тексты настаивают на трудности получения даршана Даттатрейи, а также на непостижимости путей бога: он может явиться йогину, вору или проститутке, но не преданному или уважаемому брамину. Как это ни парадоксально, хотя считается, что Датта постоянно бродит повсюду, он остаётся незамеченным. Преданные верят, что только его "крипа" может «открыть глаза», позволяя узнавать и раскрыть блаженное видение.) Все бездомные и самодостаточные это Ты. Лишь немногие редкие джнянины познают Тебя, (снова подчеркивается трудность познания Датты. Только «несколько редких джнянинов» могут увидеть божество. Как только они достигнут этого, их единственная цель — оставаться поглощенными этим видением. Акт познания неразрывно связан с видением.
Знание зависит от видения, то есть опыта; и цель познания есть высшее видение.) и, единожды узрев Тебя, остаются твердыми в своей цели, медитируя и размышляя о Твоем благословенном Я. Мешок, питающий мир, на Твоем плече (мешок аскета, обычно известный как джхоли или чуипадан, прямоугольный кусок ткани, в котором отшельник хранит свою милостыню.) — это воистину богиня Аннапурна, (буквально «наполненная едой или обладающая ею». Форма Дурги, которой поклоняются за ее способность давать пищу. Мурти Аннапурны обычно изображают ее держащей кастрюлю и ложку.) богиня Падма обитающая в падме (лотосе), покоящейся в руке Твоей, и Гаятри стоит рядом с Тобой в образе коровы. О, Датар [Датта] из Гирнара, уничтожитель эго Горакханатха, Ты Сам Нрисимха Сарасвати, Спаситель в железном веке, радость в умах Твоих преданных. О, воплотившийся в Шрипаде Валлабхе, найду ли я Тебя в Куравапуре? Или мне отправиться в Вади, Аудумбар или Ганагапур, чтобы найти Тебя в форме Нрисимхи Сарасвати? Должен ли я посетить Аккалкот? Свамираджа будет там? Или я поспешу в Маникнагар, чтобы увидеть Тебя в воплощении Маникпрабху? Или мне следует отправиться в Махургадх [Махур]? Скажи, скажи, где мне Тебя узреть? Или мне следует спешить в Гарудешвар, чтобы узреть Твою аскетичную форму воплощения Васудевананды Сарасвати? Наставь меня, о воплощение тишины, если Ты придёшь в каком-то новом одеянии! Что за глупости я говорю? Где не Ты? Ты сияешь в каждом уголке и закутке. Что я могу сделать, если неверующие слепцы не видят этой бесформенной формы? (Снова подчеркивается парадоксальный, двойственный мотив вездесущности и невидимости Даттатрейи. Поэт призывает читателя осознать бесформенную природу Даттатрейи, а не искать его видимое проявление. С недвойственной точки зрения реализация аспекта ниргуна Датты представляет собой завершение духовной садханы.) О Датта, да будет вечная победа Твоя, да будет вечная победа Твоя. Да будет вечная победа Твоя, ибо моя внешняя речь угасает в безмолвии! Видя Тебя, проникающего повсюду, я пребываю ликующим!!!

Заключение

Отличительной чертой Даттатрейи является то, что на протяжении столетий ему постоянно приписывались новые роли и функции, что делает его по настоящему протеанской (изменчивой, текучей, от Протей) фигурой и свидетельствует о силе его притяжения к той сложной, плюралистической сети религий, которая называется индуизмом. Я надеюсь, что благодаря изучению основных фаз присвоения и воссоздания Даттатрейи в различных религиозных общинах мне удалось предложить адекватную картину мифического раскрытия божества и составной личности.

Впервые появившись как полубожественный Риши, Даттатрея демонстрирует интегрирующую силу, отраженную в Маркандейя-пуране, где он появляется как великий Гуру, мастер йоги и Аватара. Его основная идентичность джняна-йогина и аскета — Парамахамсы или Авадхуты — подтверждается как в шайва-тантрах, так и в сектантских упанишадах, а также в брахманических источниках.
Божество, которому поклоняются как одному из пяти проявлений Парамешвары в теологии Маханубхавы, достигает кульминации популярности примерно в шестнадцатом веке с появлением ортодоксальной Датта-сампрадайи Нрисимхи Сарасвати. Даттатрейя был признан бессмертной пурна-аватарой, включающей в себя тримурти Брахмы, Вишну и Шивы: естественное решение, учитывая мифическое происхождение божества.

Богатство образа Датты было еще больше увеличено с его присвоением шактизмом южной Индии. Поразительное свидетельство множественной композиции Даттатрейи можно получить, сверившись с текстами Трипура-рахасьи и Авадхута-гиты. В первом Датта, как верховный Гуру, разъясняет превосходство Дэви, то есть женского начала как высшего проявления божественности, Парашураме. В последнем Датта, как Авадхута, связан со строго мужской аскетической средой, презирающей женщин и утверждающей превосходство мужчины как единственно подходящего вместилища божественности. Из-за его многочисленных, даже антагонистических личностей, Даттатрейю можно сравнить с многогранной призмой, каждая грань которой представляет отдельный аспект. В совокупности эти грани отражают диадические оппозиции мужское-женское, чистое-нечистое, священное-профанное и так далее. Даттатрейя традиций йоги и натхов сосуществовал и смешивался — через западный натхизм и неортодоксальных маханубхавов — с пуранической, брахманической традицией Датта-сампрадайи. Эти религиозные течения в процессе перекрестного опыления способствовали возникновению широкого эклектичного движения Датты, что подтверждается следами присутствия Даттатрейи, обнаруживаемыми в других религиях к средневековому периоду. Помимо косвенного присутствия в буддизме через отождествление с двоюродным братом Будды Девадаттой (в синкретической среде Непала и в легендах южной Индии), примечательна связь Даттатреи с джайнизмом. Как упоминалось в главе 4-й, «царь Даттатри» считается первым обращенным двадцать второго джайнского тиртханкары Неминатха, а Шри Пурохит Свами сообщал, что джайны поклоняются Даттатрейе как Неминатху. Святилища Датты адептов натхов среди джайнских святилищ в районах горы Абу и Гирнар, а также характеристика Даттатрейи как «облаченного в пространство» (дигамбара ) должны были способствовать его идентификации как джайнского аскета.
Можно утверждать, что интегративный образ Даттатрейи нацелен на собственную трансцендентность. Эпизод Бхагавата-пураны (11.7.24–11.9.33), перечисляющий двадцать четыре гуру Датты из мира природы, подчеркивает постоянный поиск homo religiоsus смысла и свободы. Вся вселенная, обожествленным антропоморфным символом которой является Даттатрейя, становится сокровищницей знания, истинной карма-бхуми.

Таким образом рождается убеждение, что подвижник находит Даттатрейю в каждом — в животном или в человеке — и везде: на земле, в небе, на дне океана, в полыхании огня, в морской волне. Считается, что Он всегда присутствует вокруг нас и внутри каждого из нас как внутренний правитель. Как бессмертный Гуру, Йогин и Аватара, Даттатрея утверждает свою вездесущую, всепроникающую природу. С этой точки зрения большинство бхакт движения Датта считают, что божество принадлежит человечеству в целом и находится за пределами религиозных и теологических построений. Вера в бессмертие Даттатрейи — идея, скорее всего, заимствованная из среды натхов — наряду с верой в то, что он всегда бродит по субконтиненту под разными личинами, — вот что определяет его постоянную, обновляющуюся мифическую актуальность. Как вечный странник или Авадхута, он является символом постоянных изменений и обновления.

Ярким примером межрелигиозной эклектики Даттатрейи является движение Саи Бабы. Саи Баба из Ширди (ум. 1918), который, несомненно, имел мусульманское происхождение, был и до сих пор идентифицируется многими его преданными как аватара Датты. Одним из его ближайших учеников был Упасани Баба (1870-1941), индуист и популярный Гуру, который основал ашрам в Шакури, в нескольких милях от Ширди. Связь Упасани с Даттой очевидна по храму, который он построил в честь божества. В свою очередь, одним из ближайших учеников Упасани был Мехер Баба из Пуны (1894—1969), парс, которому суждено было стать одним из самых популярных индийских гуру на Западе, особенно в 60-е годы. Наконец, индуистский святой Сатья Саи Баба из Путтапарти (р. 1926) в Андхра-Прадеше представляет себя как Аватара Даттатрейи. В 1940 году он объявил себя реинкарнацией Саи Бабы из Ширди. Его покойный биограф Н. Кастури (1897-1987) вспоминал:

С точки зрения теологии бхакт Сатья Саи Бабы и собственных заявлений святого, Саи Баба Аватара тройственен, появляясь в трех проявлениях на протяжении 250 лет: Саи Баба из Ширди, нынешний Путтапарти Сатья Саи Баба и будущий Преман Саи Баба, который, согласно предсказанию Сатьи Саи Бабы, родится в оеруге Мандья штата Карнатака через восемь лет после его смерти, в 2028 или 2029 году. Таким образом, тройное проявление Саи Бабы будет отражать триадическую типологию Даттатрейи.

Авадхута Гаджанан Махарадж* (ум. 1910), популярный деятель из округа Видарбха в Махараштре, также считается проявлением верховного Авадхуты Даттатрейи. Впервые он появился в деревне Сегаон 23 февраля 1878 года. Как и его современник Саи Баба из Ширди, с которым он предположительно был связан, Гаджанан Махарадж считается преемником Аккалкота Махараджа.** Очаровательный и ухоженный ашрам Гаджанана в Сегаоне по сей день является важным центром поклонения Датте.

Связь Даттатрейи с натхизмом, особенно с его западной ветвью, по-прежнему сильна. О такой солидарности свидетельствуют не только многочисленные памфлеты сектантской литературы, связывающие мифических девять натхов с их божеством-покровителем Даттатрейей, но и присутствие адептов натхов и их святилищ во всех основных местах паломничества Датты, в чем я имел возможность убедиться во время своего визита в Ганагапур. Я встречал натхов-аскетов и их святыни по всей Махараштре: в Бомбее, Насике, Ширди, Шакури, Кхамгаоне и Сегаоне, а также в Пуне, Солапуре, Аккалкоте, Пандхарпуре, Тулджапуре и так далее.

Знаменитый ведантийский мистик Марути Кампли из Бомбея, более известный как Шри Нисаргадатта Махарадж (1897–1981), принадлежал к сампрадайе Навнатх. Его гуру был Шри Сиддхарамешвар Махарадж, связанный с сектой натхов, которая, как говорят, была основана Ревананатхом, седьмым мифическим натхом в линии навнатхов. Шри Нисаргадатта встретил своего учителя в возрасте тридцати четырех лет, получил мантру ахам брахмасми и, как говорят, достиг реализации после трех лет интенсивной садханы. Он часто замечал, что его просветленное состояние было следствием абсолютной веры в Гуру. Диалог между Шри Нисаргадаттой и посетителем состоялся 1 апреля 1972 года.

Современное значение Даттатрейи в аскетическом сообществе маханубхавов, которое в настоящее время насчитывает от 100 000 до 200 000 адептов, находится на одном уровне с другими четырьмя проявлениями Парамешвары. Все места паломничества, празднества и ритуальные действия связаны с пятью человеческими аватарами верховного Парамешвары. Маханубхавы рассматривают свои святыни, реликвии и камни — иногда вырезанные в форме Даттатрейи или одного из других аватар — не как божественные объекты или мурти, а просто как памятники действия и присутствия Парамешвары среди людей. Несмотря на то, что в сегодняшней Махараштре большинство храмов Даттатрейи считаются центрами поклонения брахманам (из-за влияния Гуру-чаритры и Датта-сампрадайи), фактом является то, что преданность Датте преодолевает религиозные и социальные барьеры.

Среди бхакт божества есть проститутки, неприкасаемые, брахманы-вайшнавы, мусульмане, простые домохозяева, шайва-аскеты, шакты, воры, ученые, неграмотные, здравомыслящие и безумные, кажущиеся одержимыми, художники и музыканты и так далее.

Божество вдохновило ряд дисциплин, особенно в искусстве. Считается, что музыка очень приятна Даттатрейе и является неотъемлемой частью его личности.

В Маркандейя-пуране Датту воспевают гандхарвы (18.23), и он сам заявляет (19.11-12):

Целая глава Гуру-чаритры посвящена классификации раг и их дэват. Важность музыки в культе Датты также подтверждается влиянием суфийского мистицизма, особенно чишти*, который отводит видное место сама', музыкальным сеансам, проводимым с целью вызвать состояние духовного экстаза.**

Садашива Кришна Пхадке, современный писатель, перечислил некоторые характерные черты Даттатрейи. Следующий план рассказа Пхадке предлагает несколько наблюдений Мокаши-Пунекара:

1. Работа Датты в первую очередь заключается в преобразовании и спасении (уддхара) путем направления, он не убивает нечестивых. Датта в первую очередь бог-учитель (Гуру). Он родился в сфере саттвы: здесь нет места трагедии; все вокруг суровая красота, любовь и безмятежность.
2. Датта брахманичен.
3. Рама, Кришна и Будда сочетались. Датта — авадхута.
4. Таким образом, Датта не связан ведическими предписаниями (видхи-нишедха). Авадхута выше всего этого.
5. Уход или уничтожение других аватаров упоминается в Пуранах; но не Датты.
6. Образы Датты образуются согласно темпераментам преданных. Образы Рамы и Кришны достаточно фиксированы.
7. Многие поклонники Датты были обожествлены в аватары Датты, и эти аватары существуют до настоящего времени. Имеются реальные проявления Датты.
8. Датта дарует видение самого себя в таких различных формах, как пастух*, санньясин, яти (буквально «стремящийся», всякий, кто обуздал свои страсти и оставил мир), брамин или факир. Он приходит во сне, чтобы исполнить желание своих преданных. Какой бы ни была его форма, она завершается видением фигуры с шестью руками (неявное указание на Даттатрейю как на проявление тримурти Брахмы, Вишну и Шивы), а лик его небесно-ярок (дивья). 9. Поклоняются падукам или деревянным сандалиям Датты. Он любит дерево удумбара, с ним Камадхену и собаки. Четверг, будучи днем ​​учителя (гурувар), для него особый день.
10. Датта поклонялся Шиве, и Шива дал ему знание и освобождение.** Некоторые Пураны, с другой стороны, считают его проявлением Вишну.
11. Он учил атма-видье и пути Йоги.
12. Его поведение в трезвом виде было как у пьяного.
13. Его милость получить труднее, чем милость Шивы или Вишну. Это можно узнать из жизни его преданных.

Первая значительная встреча Запада с Даттатрейей произошла благодаря миссионерской деятельности Шри Пурохита Свами. Уместна краткая биография этого аскета, принесшего на Запад индуизм и Даттатрейю. Рожденный в округе Берара в 1882 году как Санкар Гаджанан Пурохит — его имя, возможно, выдает преданность его отца Гаджанану Махараджу — он встретил своего Гуру Бхагавана Шри Хамсу (1878 г.р.) между 1903 и 1906 годами. Совершив паломничество по различным святым местам, он испытал состояние турии на горе Гирнар, а позже пережил сакшаткару своего ишта-деваты Даттатрейи в Махуре. Вскоре после этого преобразующего опыта Пурохит женился, при условии, что с рождением сына ему будет позволено стать отшельником. После двух дочерей у него наконец родился сын, который умер через несколько месяцев. Затем с согласия жены и матери он принял саддхану и организовал ашрам своего гуру Шри Хамсы в Лавасе в Гуджарате. В период 1931–1936 годов он отправился в Англию в качестве индуистского миссионера и там познакомился с ирландским поэтом Уильямом Батлером Йейтсом (1865–1939). Когда в 1936 году здоровье Йейтса ухудшилось, Шри Пурохит Свами взял его на отдых на несколько месяцев на остров Майорка; там они совместно перевели некоторые Упанишады и Йога-сутры Патанджали. В том же году перспектива Второй мировой войны и ухудшение здоровья Шри Хамсы вернули Шри Пурохита Свами в Индию. Шри Хамса умер вскоре после его возвращения. Впоследствии Шри Пурохит Свами ездил с лекциями, одновременно переводя индийские священные тексты на английский язык. Он умер в 1941 году после операции в бомбейской клинике.

Хотя Йейтс знал и учился у Шри Пурохита Свамина, из этого не обязательно следует, что поэт принял религиозную веру последнего или что он использовал его богословие для формулирования поэтических представлений о божестве. Тем не менее, более поздние эссе Йейтса, такие как «Сверхъестественные песни» (1935) и пьеса «Яйцо Херна» (1938), выдают влияние индуистских идей. Мокаши-Пунекар утверждает, что Йейтс впитал тайну многобожия, сосредоточенного на поклонении, от Шри Пурохита Свамина:

Увлечение Йейтса Индией и Востоком предшествовало его встрече со Шри Пурохитом Свами и связано с его страстью к оккультизму и эзотеризму. Он был связан с Теософским обществом, основанным в конце девятнадцатого века мадам Е. П. Блаватской (1831-91) и полковником У. С. Олкоттом (1832-1907). Йейтс присоединился к лондонской ложе Блаватской в ​​1887 году, в возрасте двадцати двух лет. Три года спустя он был посвящен в Герметический Орден Золотой Зари. В "Перекрёстках" (1889 г.), первом поэтическом сборнике Йейтса, три стихотворения: Анасуйя и Виджая, Индус о Боге и Индус о любви указывают на то, что он романтически представлял Индию как сокровищницу мудрости и красоты. Любопытно, что Йейтс выбрал имя матери Даттатрейи, Анасуйя, для влюбленной молодой жрицы в первом из стихотворений, действие которых происходит в Индии. Йейтс писал в предисловии к автобиографии Шри Пурохита Свами:

В «Меру», двенадцатой и последней из «Сверхъестественных песен» (1934 г.), поэт прославляет превосходство индийской аскетической мудрости над великими цивилизациями Египта, Греции и Рима. Описание Йейтсом обнаженных аскетов в пещерах Меру прославляет тех, кто отказался от всех связей, совершенных авадхут:

И, наконец, в игре звуковых резонансов, «скрытое присутствие» Даттатрейи можно уловить в пятой и последней части «Бесплодная земля — Что сказал гром» (395–433) Т. С. Элиота (1888–1965)

Используемое в санскрите выражение датта даядхвам дамьята — «давай, сострадай, владей собой» — взято из Брихадараньяка-упанишады (5.2,38), в которой Праджапати разъясняет голос грома, призывающего развивать добродетели милосердия, сострадания и самообладания. Хотя голос грома и не говорил о Даттатрейе, я хотел бы завершить свое исследование кратким комментарием к этому тексту, выявляющему — посредством «биджа-мантры» ДА — тонкое присутствие божества. Всегда считается, что мантрическая фонема, даже если она создается бессознательно, воплощает само божество или обладает способностью «привлекать» соответствующую ему божественную силу: звук требует формы и наоборот.

Первый ДА, или удар молнии, аллегорически интерпретируется как Датта. Поэт с горечью размышляет об основном акте отдачи страсти в сексуальной любви. Его горечь заключается в невозможности сообщить и передать самый глубокий смысл своего бытия. «Датта», как и Даттатрейя, потенциально связан с этой лирической темой: с одной стороны, через тантрическую чувственность его натуры, в которой человеческая связь сакрализуется как один из самых мощных шифров божественной силы; с другой – через непостижимую тайну, которая пребывает в самом этом действии и указывает на непостижимую природу Датты.

Второй ДА – Даядхвам. Здесь поэт акцентирует человеческое одиночество и невозможность общения с другими. Люди заперты в тюрьме собственного эго, и у них нет реального шанса вырваться из своего субъективизма. Реальная встреча с «другим» невозможна, невозможна сочувственная «семенная страсть», и опять приглашение грома отвергается.

Третий ДА – Дамьята. Ответ поэта на зов грома поначалу положителен, однако возможность контроля или самоконтроля отрицается выражением «сердце могло бы ответить» условным и подразумевающим провал перспективы, ее неосуществимость. Тем не менее, в следующих стихах Элиота есть поиск индивидуального очищения и смысла: «Обрывками этими я укрепил свои камни» (430). Заключительный призыв — шанти, шанти, шанти — указывает на Покой, который превосходит всякое понимание, указывая на метафизическое решение экзистенциального страдания.

Заключительные строки «Бесплодной земли» освобождают стихотворение от запустения и радикального пессимизма предыдущих строк. Поэт обрисовывает своего рода апокалипсис - каждому человеку рекомендуется отправиться во внутреннее путешествие, чтобы найти смысл своей жизни, спасительное послание. То, что сказал Гром, заряжено очистительной силой, указывая на метафизическое измерение: единственный телос, в котором можно «укоренить» опустошенную землю и её опустошенную историю. Надежда на духовное обновление, на «милосердный апрель», выраженный языком Упанишад, найдет свое воплощение в обращении поэта в англиканство в 1927 году. Можно утверждать, что искупительные поиски Элиота в «Бесплодной земле» были христианскими с самого начала, велись во власти апокалиптического или эсхатологического напряжения: это отчаянный призыв к нравственному возрождению истории и человеческого состояния.

С недвойственной точки зрения — точки зрения Даттатрейи — единственное освобождающее искупление заключается в устранении авидьи. Если узнавания (пратьябхиджня) своего тождества с Брахманом не происходит, судьба человека будет трагически связана с этим сансарическим миром снов. Спасительное присутствие среди нас «майического явления» Абсолюта — в форме Датты, бессмертного Гуру, Йогина и Аватары — считается постоянным напоминанием о нашей истинной атмической природе. Благожелательное руководство божества, переправляющее нас через этот океан иллюзий, считается находящимся всегда "под носом": куда бы мы ни посмотрели, мы найдем его там, как во внешнем мире, так и в нашем субъективном внутреннем царстве. Мне нравится думать о «звуковом отражении» Даттатрейи в чистых водах поэзии Элиота как о еще одном указании на вездесущую и неуловимую природу божества.

Конец

Автор: Antonio Rigopoulos, 1998

Перевод: Инвазия , 01.08.2022