Белоруссия. Июль – август 2023 года. День 8: Брест. Часть 2

Продолжаем прогулку по Бресту. В прошлый раз мы остановились на набережной реки Мухавец. Благодаря тому, что шумный проспект Машерова отделён от неё кварталами жилой застройки, набережная тихая и спокойная.

Из различных городских скульптур набережной больше всего запоминаются солнечные часы, которые поставили в 2019 году в честь тысячелетия города. Идея понятна – показать ключевые достопримечательности Бреста. Даже если вы неплохо познакомились с городом, не удивляйтесь, если увидите здесь памятники, которых в реальности не найти: авторы скульптуры изобразили не только сохранившиеся объекты, но и уничтоженные. Всего по кругу расположено 15 миниатюр. В центре, рядом со стрелкой часов, миниатюра памятника «Тысячелетие Бреста», мимо него сегодня не пройдём.

Не буду разбирать все миниатюры, отмечу те, что попали в кадр ближе всего к нам. Слева – собор с двумя луковичными куполами, мы его приметили на макете бернардинского монастыря в Музее истории города Бреста. Вновь повторим, что костёл, как и монастырь в целом, не сохранился. Далее смотрим слева направо.

Башенка с двумя деревянными домиками – тоже утерянное здание. Это Берестейская башня, высокое строение древнего средневекового Берестья. Её построили в XIII веке и разобрали в 1831 году при создании крепости.

Дворец спорта «Виктория» – постройка 2006 года, она находится на восточной окраине города. Там тренируются и играют команды олимпийского резерва и сборные по баскетболу, волейболу и гандболу.

Православный пятикупольный храм – крупнейший храм Бреста, Свято-Воскресенский собор 1995 года. Он тоже в восточных районах города, мы на него не посмотрим.

Наконец, замыкает ближний ряд въездной знак высотой в 15 метров, который стоит на Московском шоссе на востоке города. Он стилизован под фрагмент крепостной стены с характерными зубчиками. Если приезжаете в Брест на машине с той стороны, то мимо точно не проедете.

Вот такой разбор. Другие миниатюры тоже интересно разглядывать и расшифровывать. Я бы поругал тех, кто проектировал памятник, за неудачно сделанное гранитное основание, которое и так смотрится дёшево, так ещё за несколько лет оставило подтёки по бокам.

Недалеко от набережной нам попадается Свято-Симеоновский кафедральный собор 1865 года. Его целенаправленно строили в качестве главного храма нового города. Брестский городской архитектор Владимир Поликарпов использовал в проекте русско-византийский стиль. Храм с тех пор не перестраивался и никогда не закрывался для прихожан. Разве что сейчас закрыт из-за ремонта.

Рядом с собором в 2005 году установили памятник Афанасию Брестскому, религиозному деятелю первой половины XVII века.

Отец Афанасий был православным священником в тот период, когда православная Киевская митрополия на территории Речи Посполитой приняла Брестскую унию 1596 года и подчинилась римскому папе. Далеко не всё православное население и священничество поддерживало это решение, что вызвало разброд и шатания в их рядах. Афанасий, ставший в 1640 году игуменом Свято-Симеоновского монастыря в Бресте, стал активно противодействовать униатским порядкам, отстаивать права православного братства через суды, писать публицистические сочинения с изложением своих взглядов.

Его не один раз судили, а в 1648 году на фоне восстания запорожских казаков под предводительством Богдана Хмельницкого обвинили в сотрудничестве с бунтовщиками. Он был вновь арестован и после пыток без всякого судебного приговора убит. Русской православной церковью Афанасий Брестский был причислен к лику преподобномучеников.

Напротив собора через проспект Машерова есть здание местного почтамта. На нём висит небольшая табличка, согласно которой улица, уходящая отсюда вправо, носит название Советских пограничников. Но меня заинтересовали не эти факты, а то, что здание является ярким свидетельством украинских страниц в истории Бреста. Вы знали, что какое-то время Брест был в составе Украины? А я вам сейчас расскажу.

В ходе Первой мировой войны Брест оказался оккупирован германскими войсками. Германия и другие Центральные державы после революции в России вели переговоры о новых границах, которые привели к подписанию Брестского мира. Но ещё до этого договора в начале 1918 года был заключён другой Брестский мир между воюющими державами и Украинской народной республикой (УНР). По нему Германия и союзники признавали существование УНР в границах, которые на северо-западной окраине включали Брест.

По различным вариантам административного деления УНР Брест был то столицей земли Подляшье, то столицей Холмской губернии. Кроме этого, менялась власть и на самой Украине, где правительство УНР вскоре сменила гетманская власть Павла Скоропадского, существовавшая во многом при поддержке германских и австрийских войск. Так или иначе, у украинцев появилась возможность создавать в Бресте свои органы власти. И вот в этом здании находились государственные органы Холмского губернского староства, а также типография, выпускавшая официальную газету, документы и книги.

Не пройдёт и года, как украинцев отсюда вышвырнули поляки, сделав Брест столицей Полесского воеводства.

От проспекта Машерова уходит на север Советская улица – одна из главных туристических артерий Бреста. Эту улочку исторического центра можно назвать местным «арбатом», поскольку она является пешеходной на протяжении нескольких кварталов. Здесь много симпатичных кафе, магазинчиков, памятников и фонарей. Да, тоже фонарей, как на улице Гоголя, но не фигурных кованых скульптур, а просто красивых уличных фонарей.

Фонари на Советской – старомодные, керосиновые, их 17 штук. Один из них попал в кадр, он вдалеке слева, хотя его плохо видно из-за деревьев на фоне. Фонари установили в 2009 году и выделили должность штатного фонарщика, который каждый вечер ходит со стремянкой и зажигает огоньки. А чтобы брестчане и гости города знали, когда это происходит, на часах в начале улицы указывают примерное время начала обхода фонарей. Сейчас лето, поэтому время выделено позднее.

Вот уже 14 лет должность фонарщика занимает один-единственный человек, электромонтёр Виктор Кирисюк. Говорят, что работает без выходных и праздников, и ему, вероятно, по кайфу. Естественно, к нему пристают с просьбами сфотографироваться и потрогать пуговицы на его особом мундире. В интернете есть десятки фотографий этой местной легенды:

По чьей-то нелепой ошибке служебную форму брестского фонарщика назвали «мундиром петровских времён», и многие журналисты и блогеры, не рискуя пошевелить извилинами, эту ошибку тиражируют.

Хочется спросить у этих людей: вы видели хоть одну униформу XVIII века? Для справки: кепи получили распространение только во второй половине XIX столетия.

Да и вообще, о каких петровских временах идёт речь, если Брест при Петре Великом был в составе Речи Посполитой? Я даже не буду вспоминать, что городские фонари в городе ставили уже после переезда на это место в середине XIX века. Мундир у них петровских времён, понимаешь.

Недалеко от часов на камне приводится текст наказа головы городского от лета 2009-го, по которому в граде сем за кошт казённый учреждается пост фонарщика. И надлежит ему астрономическое время ведать, и так далее и тому подобное. Смешно. Но и в этой шутливой стилизации много недостатков. Понятие «наказ», например, обычно не употреблялось без указания адресата, наказ – это инструкция кому-то. То есть можно было бы сказать «Наказ полицейским чинам», а заголовок из одного слова «Наказ» выглядит грамматически неправильно.

Одним словом, стилизация вышла грубоватой, и если бы я был консультантом всей этой истории с фонарями и фонарщиком, я бы посоветовал определиться с эпохой, которую авторам хотелось воспроизвести. А так получается эффект, как у саратовского городового, который на самом деле не городовой, а полицейский чиновник другого ранга из другой эпохи.

Казалось бы, при чём тут Украина?

Проходя мимо не особо выделяющегося двухэтажного дома под номером 104, который в целом похож на другую типичную историческую застройку, можно пропустить интересную надпись над аркой во двор. Если прочесть информацию на традиционной табличке историко-культурной достопримечательности справа, то мы узнаем, что здание датируют 1925 годом. Должно быть, «1929» на рельефной надписи – это год окончания постройки или начала эксплуатации здания. В 1925-м начали возводить, а в 1929-м закончили. А может, чиновники и эксперты, отвечавшие за установку таблички, что-то напутали.

Но интересно не это. По-белорусски «в 1929 году» было бы «у 1929 годзе» или «у1929г», если имитировать стиль надписи. Или, если учитывать чередование предлога после потенциального слова «построено», то «(пабудаваны) ў 1929 годзе» или «ў1929г». А по-польски было бы «w 1929 roku» – стоит вспомнить, что Брест в те годы был в составе Польской республики. Так на каком языке эта надпись?

Чтобы это понять, вспомним, как Брест незадолго до того почти на год оказался в составе украинского государства. Конечно, большинство сельского населения в Полесском воеводстве составляли не украинцы, а так называемые полещуки, этническая группа восточных славян Полесья, со своим, между прочим, западнополесским языком. Западнополесские говоры были чем-то средним между белорусским и украинским языками.

Полещукам не повезло: у них не появилось собственного национального движения, городской интеллигенции и политиков, которые бы им объяснили, что они – отдельная нация, имеющая право на государственность. Поляки, которым не хотелось давать дополнительную аудиторию белорусским и украинским националистам, называли полещуков «тутэйшими» («местными»), как бы пытаясь оторвать их от белорусов и украинцев. Теперь, понятное дело, Полесье стало частью Белоруссии и полещуки вполне себе влились в белорусский этнос, и такой народности официальная статистика Белоруссии не выделяет. Споры же, кому исторически ближе полещуки, оставим учёным.

Короче говоря, полещуки, проживавшие в Бресте, не выступали в качестве мотора белорусского национального движения. Украинцы же были более настойчивыми и за счёт культурных и политических процессов компактно проживали в городах. Пусть их доля в населении Бреста была невелика, но они смогли добиться того, что с 1927 года все городские указы выходили на двух языках – на государственном польском и на украинском. И если мы обратимся к украинскому языку, то сомнения в том, как расшифровать надпись, пропадут: на украинском она будет звучать как «(побудовано) в 1929 році» – «в1929р».

Свернём с Советской и поплутаем по кварталам. Не всё идеально в этом городе, встречаются и заброшки с обшарпанными стенами.

Здание на пересечении улиц 17 Сентября и Дзержинского считается памятником архитектуры конца XIX века, его относят к стилю позднего классицизма. В польское время тут жили еврейские семьи, была аптека и конфетный цех. Потом это был просто жилой дом.

Вы не поверите, но и здесь украинцы наследили. В постсоветское время часть помещений дома занимало Украинское общественно-культурное объединение Брестской области, которое издавало газету «Голос Берестейщины». Лидер объединения Микола Козловский во время нацистской оккупации сотрудничал с ОУН. Само собой, советская власть за это по голове бы не погладила, но после нескольких лет лагерей, как видите, Козловский дожил до 90-х годов.

Сейчас с доме никто не проживает. В 2019 году его продали на аукционе, и местные власти уверяют, что дом ждём реконструкция. Но что-то пока не видно.

Другое здание на этом перекрёстке в 2019 году отреставрировали, причём очень хорошо. В ходе работ под слоями штукатурки нашли надписи на польском и иврите. Позвали реставраторов, чтобы надписи аккуратно сохранить.

А может, не на иврите, а на идише, алфавит-то одинаковый. К сожалению, найти информацию в открытых источниках об этих надписях не удалось. Скорее всего, это рекламные вывески.

По-польски я что-то разобрать смогу. Вы и без моих подсказок сможете. Над окнами отчётливо видно слово «papier» – продавали бумагу. В другом месте, которое не попало в кадр, сохранилась целая фраза «oleji maszynowy» («машинные масла»).

Интересно, что бы сказал бывший активист ОУН Микола Козловский, если бы узнал, что в доме напротив него будут бережно восстанавливать еврейские надписи? Вопрос, конечно, риторический.

Если приезжаете в Брест со своей парой, то вам сюда.

«Дорожный знак» установило агентство по организации праздничных мероприятий, которое расположено в доме рядом. Указание на своё заведение они разместили таким мелким шрифтом на знаке, что его почти не видно. Поэтому мы им нативную рекламу прощаем.

А то, как это агентство разукрасило фасад своего здания, тем более простим. На стене воспроизведена городская байка польских времён про любовный треугольник капитана польской армии Анджея, его жены Вацлавы и любовника Георгия, который пытался бежать, застигнутый врасплох, через окно. Но не вышло, Анджей Георгия застрелил. Печальная история подана так, что всё равно смешно.

Ещё смешнее становится, когда понимаешь, что знак «Место для поцелуев» стоит тут же рядом, а в 2020 году на День святого Валентина на определённой высоте у здания установили специальную пушку с лепестками роз, которые осыпались на проходящие мимо парочки. Друзья мои, какие ценности вы пропагандируете? К чему призываете, а?

Любовника периодически переодевают, если судить по разным фотографиям. Возможно, одежда пылится и изнашивается, и надо отдавать её в стирку или в ателье.

Ещё одна надпись. Слово «PIWO» в переводе не нуждается.

Это мы прошли ещё несколько кварталов и оказались на перекрёстке улиц Карла Маркса и Будённого. В исторических кварталах почти все дореволюционные дома малоэтажные, что объясняется требованиями к застройке города в период существования крепости в Российской империи: в случае военных действий артиллеристам из крепости высокие здания могли мешать наводить орудия на врага.

На данном перекрёстке нас будет интересовать дом 1888 года, построенный брестским купцом Ароном Фогелем. Можно сказать, что это был торгово-развлекательный центр, потому что в нём одновременно находились гостиница, ресторан и зимний, то есть отапливаемый и круглогодичный, театр. Теперь это главное здание Брестского областного краеведческого музея.

Краеведческий музей в Бресте хорош. Если Музей истории города Бреста, который мы посещали с утра, довольно компактный, то в этом можно подробно ознакомиться с экспонатами, связанными со всеми этапами истории Брестчины. Также в здании есть экспозиция «Родная природа», но за неимением времени я прошёлся лишь по исторической части. Её организовали в 2012–2016 годах, она новенькая и приятная.

Карта памятников истории и культуры Брестской области в начале осмотра немного обманывает нас своим советским ретростилем. На деле музей выглядит современнее, хоть и без каких-то поразительных дизайнерских или интерактивных приёмов.

Предлагаю пройтись по залам и заодно подучить некоторые страницы из истории Брестского края.

Каменные идолы из гранита рубежа X–XI веков, найденные в Жабинковском районе Брестской области. Не такие жуткие, как Шкловский идол в Минске, а наоборот, милые и симпатичные. Яркое свидетельство языческих верований древних жителей этой местности. В Белоруссии, если судить по карте рядом, найдено и учтено 26 идолов того времени.

Интерес представляют высеченные на туловищах идолов кресты. Кто-то подумает, что крест – обязательно символ христианства, но это будет ошибочным суждением. Кресты, как предполагают по изображениям на аналогичных идолах, символизировали фигуру человека. Идол слева из деревни Грабовцы сам имеет форму креста, то есть горизонтальная линия – это намёк на руки. Стало быть, крест на теле – это человек внутри человека, и перед нами... Нет, не каннибал. Женщина.

Не буду заострять внимание на ранней государственной истории Брестчины, из экспонатов на эту тему ничего не заинтересовало. Конспективно отмечу, что поначалу Брест – в то время Берестье – входил в состав единого Древнерусского государства, а после его распада – сначала в Туровское, затем во Владимиро-Волынское княжество. Самая любопытная часть средневековой истории Бреста началась тогда, когда он вошёл в Великое княжество Литовское. Тут вам и динамичное развитие ремёсел и торговли, и магдебургское право, и прочие плюшки развивающегося европейского государства.

На современной картине 2009 года изображена так называемая Берестейская встреча польского короля Ягайло и литовского великого князя Витовта. В 1409 году, незадолго до Грюнвальдской битвы, двое правителей провели в Берестье переговоры по разработке будущих совместных военных действий против Тевтонского ордена. Чем всё закончилось, вы уже знаете.

Типографский станок XVI века. Ненастоящий. Как сказано в этикетаже, «действующая реконструкция», посему я предполагаю, что на каких-либо экскурсиях или интерактивных программах в музее специально обученные сотрудники могут крутить-вертеть конструкцию и показывать, как она работает.

Станок иллюстрирует тот факт, что в Берестье в 1553 году была открыта первая на территории белорусских земель типография. Открытию типографии способствовал известный нам по Несвижу Николай Радзивилл Чёрный, он же дал денег на печать так называемой Радзивилловской или Берестейской (Брестской) Библии в 1563 году на польском языке. Библия считается самым крупным книжным изданием XVI–XVII веков в Великом княжестве Литовском.

О, такое мне нравится. На всю стену – схематичное генеалогическое древо правителей Великого княжества Литовского от Миндовга до Сигизмунда II Августа.

Почему-то между основателем Литвы Миндовгом и его сыном Войшелком не провели никакой родственной линии. Впрочем, эта связь достоверно не установлена, равно как и связь между Тройденом и братьями Гедимином и Витенем. Здесь же на дереве определённо указано, что Тройден был отцом Гедимина и Витеня, однако это не стопроцентная истина. Данные про ранних литовских князей такие мутные, что пусть историки дальше спорят без нас.

Что касается потомков Гедимина, то с ними всё уже точно известно, поэтому они аккуратно указаны на древе. Этот род так и называют – Гедиминовичи, и наверняка белорусские школьники зубрят их так же, как в России заучивают ключевых представителей династии Рюриковичей. После Ягайло монарший род принято называть династией Ягеллонов, потому что он был первым, кто занимал и литовский, и польский престол одновременно. Последний представитель династии Сигизмунд II Август, которого белорусы на схеме поэтично прозвали Жигимонтом, не оставил после себя детей.

Карта административно-территориального деления белорусских земель в первой половине XIX века. После попила Речи Посполитой Белоруссия вошла в состав России, и на карте хорошо показано наложение современных границ государства на старые российские губернии. Гродненская, Минская и Могилёвская губернии довольно точно вписываются, такая вот преемственность.

Брест на юго-западе назван на карте Брест-Литовском. Помню, в школе я иногда думал, что Брест-Литовск называли так, чтобы не путать его с французским городом Брестом в Бретани. Почти угадал. В Польше есть свой Брест к западу от Варшавы, которому тоже много веков. И вот во времена Речи Посполитой, чтобы различать эти города, к нашему Бресту привязали формулировку «Литовск», то есть относящийся к Великому княжеству Литовскому. Естественно, этнические литовцы не имеют к этому прямого отношения. А польский Брест постепенно стал Брестом-Куявским, то есть относящимся к Куявии, области к западу от Мазовии. Сегодня на польский манер его называют Бжесць-Куявски.

И ещё добавочка к разбору этимологии. Если вы услышите версии, согласно которым название Бреста происходит не от понятия берёзовой коры («берёста» или «береста»), а от распространённого славянского названия малого вяза («берест»), то не переживайте, никакого противоречия нет. Это однокоренные слова, поэтому затруднительно сказать, что было первичным источником корня, который повлиял на топоним.

Плакат времён Первой мировой войны. Без комментариев.

После войны и передела границ в Восточной Европе Брест стал частью новой Польской республики, которую поляки часто называют Второй республикой. Иногда по-русски говорят «Вторая Речь Посполитая» (от польского «II Rzeczpospolita»). Хотя какая из оригинальной Речи Посполитой республика, это большой вопрос. Так уж сложилось, что объединение Польского королевства и Великого княжества Литовского прозвали заимствованным из латыни термином «res publica» («общее дело»).

При польских властях Брест стали именовать Брестом-над-Бугом всё из-за той же необходимости отличия от другого польского Бреста.

Два ордена времён Гражданской войны в России, словно намекающие, какие две стороны разрывали пополам Белоруссию. Слева советский орден Красного Знамени, но я не буду на нём останавливаться и сфокусирую камеру на более редком для нас экспонате.

Справа висит памятная медаль, которой в Польше награждали участников боевых действий 1918–1921 годов, связанных с войнами за независимость и границы молодой республики. В польской литературе её принято называть «За войну 1918–1921», но на этикетке решили в качестве названия указать надпись с оборотной стороны медали: «Польша – своему защитнику».

Ещё одна карта для изучения. Жёлтым обозначена территория межвоенной Польши, оранжевым – Полесское воеводство. Брест легко находится на западной границе региона. Далее розовой линией указана граница современной Белоруссии, и мы понимаем, насколько жирный кусок территории она получила после 1939 года. Точнее, кусок изначально был пожирнее: фиолетовая линия показывает западную границу после дележа Польши. Советский Союз оттяпал себе ещё и Белостокское воеводство, за исключением Сувалкского повета на севере.

Эх, товарищ Сталин, прогадал ты. Надо было после Второй мировой требовать всю землю бывшего воеводства себе, а не отдавать Польше. Тогда была бы сейчас в Белоруссии Белостокская область, и Сувалкский коридор соединял бы её напрямую с российской Калининградской областью. И никто бы не считал последнюю анклавом и не грозился бы устроить экономическую блокаду.

Надо дополнить, что на территории Белостокского воеводства проживала маленькая, но ощутимая доля белорусскоязычного (12 процентов) и православного населения (18 процентов). Да и гибкая национальная политика в Советской Белоруссии оставляла бы надежду, что новая территория успешно приживётся. Прогадал, товарищ Сталин!

В окошко можно заглянуть. Там камера, имитирующая атмосферу тюрьмы в Кобрине, городе Брестской области. В Кобринской тюрьме сидели многие политические заключённые в разные периоды истории, в том числе при польских властях. Особенно доставалось членам Коммунистической партии Западной Белоруссии (КПЗБ), которая в 1920–1930-е годы отметилась как легальной, так и подпольной борьбой.

Замок и ключ – настоящие, из Кобринской тюрьмы того времени.

Над дверью камеры висит транспарант Брестского окружного комитета КПЗБ 1930-х годов.

Как мы понимаем, даже название партии было провокационным: не «Восточная Польша», а «Западная Белоруссия». Кроме этого, КПЗБ состояла в Коминтерне, а стало быть, получала поддержку напрямую из Москвы, а значит, потенциально работала на подрыв не только «буржуазных» порядков в стране, но и её территориальной целостности в пользу СССР.

Судьба КПЗБ печальна. Когда волна сталинских репрессий докатилась до Коминтерна, она сильно ударила по деятельности многих зарубежных партий. Часть членов КПЗБ была репрессирована, а партию по решению Исполкома Коминтерна в 1938 году закрыли. Тем не менее, она успела сыграть свою роль в пропаганде коммунистических идей на белорусских землях, которым вскоре предстояло интегрироваться в советское общество.

Довольно необычная медаль. Польская медаль «За участие в оборонительной войне 1939 года». Вручалась тем лицам, кто воевал против Германии в сентябре – октябре 1939 года. Медаль в витрине принадлежала Антону Жуку, уроженцу города Берёза Брестской области. Больше ничего про этого человека мне неизвестно.

Напрашивается закономерный вопрос: а когда это Польша успела придумать, отчеканить и вручить медали за войну против Германии, если её правительство бежало на третью неделю после вторжения немцев, а последние части капитулировали спустя пять недель? И ответ будет интересным. Медаль придумали после Второй мировой войны в социалистической Польской народной республике (ПНР). Она была учреждена в июле 1981 года, в разгар политического кризиса, когда страну сотрясали акции протеста и забастовки «Солидарности», но до введения военного положения.

Так что в создании медали можно предположить политическую подоплёку. Коммунистическое правительство решило обратиться к памяти о Второй мировой войне, связанной, казалось бы, с чужой, «неправильной» страной с буржуазным режимом, и поощрить наградой лиц, которые сражались против нацистов. Они сами, их родственники и друзья могли разделять антикоммунистические убеждения – почему бы тем самым не примирить их с нынешней властью?

Медаль вручали людям, которые были польскими гражданами на момент 1939 года. Предположу, что Антон Жук остался в Белоруссии и стал советским гражданином, и это не помешало ему получить награду ПНР. После чего он или его наследники подарили медаль местному музею.

В предпоследнем зале, который рассказывает о советской Брестчине после 1945 года, стоит посмотреть наверх. К потолку оригинальным образом прикрепили инструменты для работы в открытом космосе. В этикетке не сказано, где они произведены, но, вероятно, хотели намекнуть, что без местной промышленности освоение космоса в СССР не обошлось.

Герб Бреста мы уже знаем. А вот флаг и похожий на него герб области мы не разбирали. Герб области я показывал на самой первой фотографии в первой части дневника, где в кадр попала областная доска почёта на площади Ленина. Флаг же перед нами сейчас.

Золотой зубр мелькал на гербе Гродненской губернии, в состав которой входил Брест, и когда в начале 2000-х годов утверждали символы области, решили использовать этот же образ. Правда, на флаге и гербе Гродненской области тоже остался золотой зубр на красном фоне, но он почти идентичен дореволюционному губернскому. А в Брестской области обитатель Беловежской пущи стоит немного иначе и выглядит по-другому.

Также на флаге мы видим зубчики, намекающие на оборонительное сооружение (Брестскую крепость?).

Гуляем дальше. Недалеко от краеведческого музея есть площадь, которая образована некоторой неровностью улиц. Из-за непрямых углов они создают не форму прямоугольника, а узкий остроконечный треугольник. Поэтому здесь расположили не квартал с застройкой, а сквер. До революции площадь Свободы была административным центром города, потому что на ней стояли здания городской управы и городской думы, отсюда и бывшее название – Думная площадь.

Сегодня это довольно тихий сквер, центром которого является мемориальный комплекс «Освобождение», созданный в 1965 году. Поначалу барельефы с лицами воина и девочки и длинный текст на центральной стеле были выдолблены на граните. Во время ремонта 1990-х годов их сделали по-новому, сохранив композицию уже на металлической плите. Возможно, текст на граните начал стираться и был не так заметен.

На стелах по бокам комплекса перечислены десятки соединений и частей 1-го Белорусского фронта, которые участвовали в освобождении Бреста и которым было присвоено почётное наименование «Брестских».

Тут тоже всё понятно без дополнительных пояснений: памятник 60-летию освобождения Бреста от нацистов. Соответственно, должны были поставить в 2004 году.

Из-за того, что сквер на площади довольно заросший, с высокими деревьями, а дома, как во всей исторической застройке центра, низкие, не больше двух этажей, не задумываешься, что площадь можно воспринимать как центральную, какой она когда-то была. В связи с этим во время прогулки я не обращал внимание на отдельные здания.

Разве что эта постройка на углу площади Свободы задержала меня своей мемориальной табличкой на фасаде. Её текст гласит:

В этом здании в 1927 году польским буржуазным судом за революционную деятельность была приговорена к 6-и годам каторги Хоружая Вера Захаровна.

Историческое здание городского суда интересно оформлено. Мы видим на фасаде сделанные после реставрации «вырезки» старой кирпичной кладки, которые показывают, что ранее фасад был оформлен несколько иначе, нежели сегодня. Дом построили во времена Российской империи с использованием кирпичного стиля, который немыслим без игры с кирпичной кладкой, образующей причудливые узоры у оконных проёмов, входа, карнизов.

Потом при польских властях всё упростили в соответствии с модными тогда идеями функционализма. Типа когда конструкция и оформление зданий не должны выпендриваться и должны отвечать утилитарным функциям.

Вера Хоружая – очень интересный деятель. Она была активной участницей КПЗБ, за что в Бресте её судили. Во время суда она и другие осуждённые пели «Интернационал», на улице в это время шла политическая демонстрация в их поддержку. Впоследствии советское правительство обменяло Веру Хоружую. Общественность в СССР встречала её как героя революционного движения.

Несмотря на то, что Хоружую затронули репрессии против членов КПЗБ, она была оправдана советским судом и с присоединением Западной Белоруссии переехала сюда жить и работать. С началом Великой Отечественной она присоединилась к партизанской борьбе в Витебске, была арестована гестапо и казнена. Впоследствии ей присудили звание Героя Советского Союза.

Вернёмся на Советскую улицу. Как уже говорил, она в основном пешеходная. Где-то посередине один квартал застроен послевоенными советскими строениями, которые почти не представляют интереса. За исключением этого здания кинотеатра «Беларусь». Он был построен в 1977 году и, на первый взгляд, больше ничем не примечателен.

Копнём глубже. Раньше на этом месте была местная хоральная синагога:

Синагогу построили в 1850-е годы. После Великой Отечественной войны в здании организовали кинотеатр и спустя время решили его перестроить. Именно перестроить, а не снести и создать что-то с нуля. Говорят, многие оригинальные конструкции синагоги сохранили и новые стены, словно колпак, соорудили вокруг. Даже можно на цокольном этаже кинотеатра найти старые мацевы – традиционные иудейские могильные памятники. Сам не проверял.

На пересечении Советской улицы и аллеи улицы Гоголя стоит один из главных памятников города – «Тысячелетие Бреста». Тысячу лет, напомню, Брест праздновал в 2019 году, но монумент поставили за десять лет до того, впрок. Архитектор Алексей Андреюк и скульптор Алексей Павлючук сделали довольно сложную композицию, давайте её разберём.

Наверху – ангел, покровитель города. Он смотрит на запад, в ту сторону, где раньше был старый город, а теперь крепость. На его груди герб Бреста. Крест в руках ангела намеренно сделан «нейтральным», не намекающим на какую-то конкретную конфессию, поскольку в истории Бреста серьёзную роль играли как православные, так и католики.

Далее ряд из шести фигур. В нашу сторону слева смотрит князь Витовт, который, как уже говорилось, в Бресте обсуждал план Грюнвальдской битвы. Забавно, что на ножнах меча имеется клеймо с инициалами скульптора. Справа – волынский князь XIII века Владимир Василькович. Брестчина входила в его владения и при нём развернулось масштабное строительство оборонительных укреплений. Кроме различных построек в Берестье, при Владимире Васильковиче была возведена Каменецкая башня, один из архитектурных шедевров Брестской области.

Ещё в этом ряду стоят собирательные образы монаха-летописца, женщины-матери в народных одеждах XIX века, солдата времён Великой Отечественной войны, а также Николая Раздивилла Чёрного. Таким образом, трое реальных лиц и трое народных собирательных образов.

На круговом горельефе изображено шесть исторических сюжетов от основания города до освоения космоса.

Далее ряд бронзовых плит, где выбиты события разных веков из истории Бреста.

С ними в своё время вышел конфуз. Когда памятник открыли, выяснилось, что текст в табличках написан с десятками (!) ошибок. Текст был набран по-белорусски и писал его, вероятно, человек, который знает белорусский хуже, чем я. А я его, замечу, не знаю совсем. Гении дизайна и копирайтинга умудрились забыть, что в белорусском языке есть буква Ў («у неслоговое») и вместо неё везде написали У. Ошибки в базовой белорусской орфографии были допущены даже в фамилиях архитектора и главы горисполкома. Позорище. Пришлось быстро исправлять, но осадочек остался.

Ой, какая прелесть. Давайте подойдём поближе, чтобы разглядеть этих симпатяшек.

Как только эту скульптуру не называют. «Влюблённые коты», «Месяц март», «Коты на крыше». На самом деле её официальное название – «Старый город», её поставили у перекрёстка Советской и Пушкинской улиц в конце 2008 года. Автором выступил скульптор и по совместительству местный школьный учитель Руслан Усманов.

Скульптура появилась здесь неслучайно. На этом месте уже давно торчала труба вентиляционной системы, которую по техническим требованиям нельзя было демонтировать. В итоге возникла идея, как «облагородить» её вид, накрыв сверху красивой скульптурой. С правой стороны, прямо под «крышей», вы можете заметить окошко с решёткой – это и есть вентиляционное отверстие трубы.

На этом же перекрёстке, где памятник с котиками (на фото он вдалеке справа, за такси), заканчивается пешеходная часть Советской улицы. Её длина – около километра, и я довольно конспективно пробежался по её зданиям и памятникам. Обязательно погуляйте по ней, когда будете в Бресте.

Часы на фото украшены гербами Бреста из разных эпох. На этих вставках наглядно показана преемственность современного герба и его предшественников.

Одним кварталом севернее находится здание мужской гимназии начала XX века. Налицо кирпичный стиль, но тоже со своими переделками: попробуйте мысленно удалить третий этаж, и тогда у вас получится более интересная рельефная крыша с фронтонами по бокам. Третий этаж построили в 1950-е годы.

В здании всегда были учебные заведения, кроме периода Великой Отечественной, когда в нём обустроили госпиталь. В польское время гимназия носила имя Ромуальда Траугутта, участника польского восстания 1860-х годов родом из одной деревеньки под Брестом. Траугутт был одним из руководителей повстанческих войск в звании генерала, значительная фигура.

Сейчас здесь несколько факультетов Брестского государственного университета.

Университет с 1999 года носит имя Пушкина, когда Александру Сергеевичу исполнилось 200 лет. До этого имя Пушкина носил предшественник университета, учительский институт, ему имя присвоили на 150-летие поэта в 1949 году, но потом в ходе реорганизаций оно почему-то потерялось.

Бюст у университетского здания поставили в 2019 году. Это подарок от Российского военно-исторического общества. Когда памятник установили, из всех углов стали выползать умники, вопрошающие, какое отношение Пушкин имеет к Бресту и Белоруссии, в стиле «расейскія пропагандоны і іх халуі мецяць тэрыторыю». Эти остроумные замечания, к счастью, так и остались в низовьях интернета, где им самое место. Белоруссия тем и привлекательна, что старается быть страной двух культур – белорусской и русской, что вызывает исключительно уважение.

Стеклянное здание оранжереи рядом с университетским корпусом – новое, его построили в 2010 году. Оно очень быстро успело стать популярным местом у туристов и брестчан. Его официальное название – Зимний сад. Тут действительно комфортно себя чувствуют и зимой, и летом растения трёх разных климатических зон – тропиков, субтропиков и пустыни.

Зимний сад является подразделением Брестского университета, он используется в учебных и научных целях. Сад принимает не только студентов, но и туристов – после покупки входного билета, разумеется. Посмотреть есть на что, в саду произрастают сотни видов растений, пусть с улицы кажется, что оранжерея не очень-то и большая.

Через дорогу – Свято-Николаевская братская церковь или просто Никольская церковь.

Слово «братский» в названии храма заставляет меня объяснить его значение. Братство как форма объединения верующих определённой местности – прихода, монастыря, какого-то района или населённого пункта – получило распространение на белорусских и украинских землях в Позднее Средневековье, во времена Речи Посполитой. Причина понятна: в условиях пропаганды католицизма и униатства православным нужно было отстаивать свою идентичность и сплачиваться.

После присоединения западнорусских земель к России братства отмирали, пока эту форму общественных организаций не поддержало государство в 1860-е годы. Тем не менее, и тогда братства развивались в основном в западных регионах, то есть там, где православные были не в подавляющем большинстве. Проживая в современной России, мы можем не сталкиваться с этим определением, а вот в Белоруссии это часть истории.

Симпатичный храм построили в 1900-е годы. Обычно пишут, что это русско-византийский стиль с элементами стилизации под московское зодчество XVII века, хотя я не понимаю, в чём разница между этим храмом и русским стилем, к которому относят, например, Свято-Покровский собор в Гродно. Конечно, разница есть, это не копии, но почему один – это русский стиль, а другой – русско-византийский, при этом совершенно не похожий на постройки Константина Тона или, скажем, на увиденный сегодня Свято-Симеоновский собор? Да и время создания храма более подходит под русский стиль. Объяснил бы кто.

Есть ещё небольшое пересечение с гродненским храмом. Тот был непосредственно посвящён памяти о Русско-японской войне, а брестская церковь строилась при спонсорской поддержке военных, в том числе моряков, участвовавших в Цусимском сражении.

Об этом напоминает памятный знак у ограды церкви. Его поставили в 2005 году к столетию Цусимы с выбитыми на нём словами благодарности за строительство храма морякам – ветеранам Русско-японской – и их семьям.

Пишут, что в притворе храма есть мраморные доски с высеченными именами свыше тридцати моряков – уроженцев Брестского края, кто погиб в ходе той войны. Вероятно, тоже появились не так давно.

Ладно, утомил я вас прогулкой, пора заканчивать. Сейчас мы стоим на пересечении Советской улицы и улицы Мицкевича. Как вы помните, в начале дня мы видели бюст Мицкевича. Это значит, мы почти дошли до железной дороги и вокзала. Чтобы замкнуть круг, заглянем ненадолго на сам вокзал.

Вокзал Брест-Центральный. На моей памяти это единственный вокзал, чей главный вход обращён не в сторону города, противоположную железнодорожным путям, и не в сторону путей, а... на площадку между путями. Необычно, правда? Железные дороги слева и справа от нас, впереди вокзал, а позади – подъём на автомобильный мост. Платформы поделены на Московскую сторону справа и Варшавскую слева. Чтобы пройти в город пешком, нужно подняться на мост сзади или на пешеходный переход с другой стороны вокзала.

В архитектурном стиле узнаётся сталинский период. Вокзал в Бресте появился в 1880-е годы и очень сильно пострадал во время Великой Отечественной. Товарищ Сталин тогда отметил: «Несмотря на послевоенную разруху страны, в Бресте нужно построить такой вокзал, чтобы была мощь и гордость Советского Союза». Не могу сказать, что из элементов прежнего вокзала сохранилось во время послевоенной реконструкции и перестройки, но шпиль в стиле сталинских высоток точно советский. А вот общая площадь здания и планировка вроде бы в наследство от прежней версии.

Здесь был Ленин. Не для того, чтобы полюбоваться шпилем, которого тогда ещё не было, а всего лишь проездом.

Куда направляется эта барышня? В Варшаву, Санкт-Петербург или, может быть, в Париж? Как пел Высоцкий, мы с тобой в Париже нужны, как в бане пассатижи, так что компанию барышне не составим.

Высоцкого я вспомнил не просто так. Последней остановкой сегодня будет гостиница «Буг» в начале улицы Ленина, рядом с вокзалом. В ней я остановился, отсюда утром по улице Ленина мы начали прогулку. Не подумайте, что эта реклама гостиницы, я таким не занимаюсь. Однако, если решите выбрать это место, кое-что вам следует знать.

Гостиницу построили в 1958 году с умеренным использованием элементов классицизма. Её называют старейшей действующей гостиницей Бреста. Она и сегодня весьма удобна, а в советское время была идеальным местом для ночёвки, ведь расположена в двух шагах от вокзала. Здесь в 1970 и 1978 годах останавливался Владимир Семёнович Высоцкий.

Сегодня 25 июля – день памяти Высоцкого, к творчеству которого я неравнодушен. В этот день в 1980-м он умер. И вот случайно ваш покорный слуга остановился в брестской гостинице «Буг» на том же этаже, где был Высоцкий и где сделали комнату-музейчик, которую могут посетить постояльцы гостиницы. Бывают же совпадения!

Музей называется «Владимир Высоцкий. Белорусские страницы». Не знаю, пускают ли сюда людей с улицы, но я просто попросил ключ у администратора. Справа от двери можно увидеть длинное перечисление «белорусских страниц» из биографии – учтённых визитов Высоцкого в Белоруссию. Он много раз бывал в Минске, пару раз в Гродно и несколько раз – в Бресте, проездом в Европу. Дважды, как уже было сказано, останавливался в «Буге» в двухкомнатном номере-люкс 209, где теперь своеобразный мемориальный номер, но он не за этой дверью, а отдельно.

В музейчике собраны разные артефакты эпохи, фотографии, афиши, книги, газетные вырезки.

На фото справа попал коллаж портретов Высоцкого и Марины Влади на фоне гостиницы. Они оба раза были в «Буге» вместе.

Слева – газетная статья и увеличенный портрет из неё с рассказом о Вольфе Высоцком, деде Владимира Семёновича, который – сюрприз – родился в Бресте. В Брест в своё время переехал прадед Высоцкого Шлиом (Шлойме) Высоцкий из Пружанского уезда Гродненской губернии, что недалеко отсюда. Фото показывает Вольфа в мундире киевского Коммерческого института, куда он уехал учиться в 22 года, а впоследствии переехал в Москву. Там и началась московская история семьи Высоцких.

Вольф Шлиомович на русский манер стал зваться Владимиром Семёновичем. Имена впоследствии повторились: Семёном стал его сын, а Владимиром – всем известный внук.

Генеалогическим древом Высоцкого в музее очень гордятся, говорят, что такой содержательной информации больше ни в каких музеях Высоцкого не найти. Древо доведено до прапрадеда Герша Высоцкого, это по отцовской линии жёлтого цвета. По материнской линии синего цвета можно дойти аж до крестьян XVIII века.

Вроде бы в музейчике ничего особенного нет, но душевно сделано. Хорошее завершение очень насыщенного дня.

Брест прекрасен. Здесь меньше туристической толкотни, чем в Гродно, и как-то уютно, спокойно. Очень хотелось бы, чтобы мне удалось передать вам это настроение. Одного дня не хватило, но, увы, завтра по программе исключительно Брестская крепость, а потом большое белорусское путешествие уносит нас дальше.

Продолжение следует...

Ранее в поездке: