Белоруссия. Июль – август 2023 года. День 9: Брест (Брестская крепость). Часть 1

Брестскую крепость я посещал всего один раз 9 мая 2009 года, и это, конечно, был потрясающий день, когда в составе творческой музыкальной труппы исторического факультета МГУ мы гуляли по знаковому месту, наряженные в стилизованную одежду и форму времён войны, пели советские песни... Но воспоминания тех лет уже немного стёрлись, да и студенческие годы больше мотивировали думать не о вечном, а о друзьях, тусовках, красивых девушках вокруг и вообще.

Сегодня, когда я оказался в Брестской крепости один (не считая твоей компании, дорогой читатель), о личном говорить не хочется, но об истории – всегда пожалуйста. Попробуем пройтись по территории крепости, узнать, как она выглядит сегодня и какие тайны прошлого скрывает.

Главным входом в Брестскую крепость считается «Звезда» – узнаваемый на многих фотографиях железобетонный проход-проезд на территорию мемориального комплекса. Мы увидим «Звезду» в конце прогулки, а сейчас подойдём к крепости через Северные ворота. Два перечисленных входа – не единственные возможные проходы, но Северные ворота сами по себе является достопримечательностью и потому на них можно посмотреть.

Севернее крепости располагаются обычные жилые кварталы Бреста, относящиеся к Западному микрорайону. При желании вы можете, как я, дойти сюда пешком из парка имени Первого мая (там мы начинали вчера прогулку по городу), тут идти всего 20–25 минут. Согласно административным границам, крепость входит в городскую черту Бреста, пусть и воспринимается как несколько обособленная зона из-за своего мемориального и пограничного характера.

А на фото – небольшой памятник в сквере рядом с Северными воротами. По указанным цифрам догадываемся, что его поставили к 150-летию войны с Наполеоном, то есть в 1962 году. Табличка с обратной стороны утверждает, что здесь 25 июля 1812 года передовые части 3-й русской армии под командованием генерала Алексея Щербатова нанесли поражение наполеоновским кавалерийским частям и выбили их из Бреста.

Брест-Литовск находился на самой границе с Варшавским герцогством (союзником и фактическим вассалом Франции), основной поток вражеских войск прошёл в сторону Москвы севернее города, поэтому Брест в течение войны то вновь занимал противник, то вновь его освобождала наша армия. Грубо говоря, он был не в оккупационной, а в «серой» зоне.

Напомню, что в те годы никакой крепости не было. На её месте стоял старый город, то есть указанная битва 1812 года шла как бы в пригороде. Ещё до войны с Наполеоном российские власти задумались, не построить ли здесь передовой опорный пункт рядом с западной границей, но руки до этого дела добрались у нового императора Николая I спустя два десятилетия. Город был выселен восточнее на новое место, полностью уничтожен и перепланирован под крепостные нужды.

О временах XIX века напоминает старинная пушка недалеко от ворот. Сами Северные ворота тоже наблюдаем. Они много раз меняли своё название, часто вспоминают одно из ранних – Александровские в память об Александре I. Северные ворота – одни из восьми изначально построенных ворот крепости и одни из пяти сохранившихся до наших дней. В сравнении с Холмскими они не впечатляют, но тем не менее рассмотрим поближе.

Это не ворота в стене, а проезд через крепостной вал. Перед валом, как и полагается, ров, который окружал крепость. Мы стоим на мосту через этот ров, а точнее, на давно засыпанном капонире, поверх которого проложили дорогу. К валу в 1870-е годы был пристроен капонир – оборонительное сооружение, из которого можно было с разных сторон обстреливать врага, что пытается перебраться через ров.

На воротах – указание на уникальное почётное звание, которое было получено Брестской крепостью в 1965 году – «крепость-герой». Городов-героев было много, а крепость-герой – одна-единственная. Как и городам-героям, Брестской крепости при присвоении звания вручили медаль «Золотая Звезда» (слева от проезда) и орден Ленина (справа).

Ещё на воротах висит табличка с указанием того, что в крепости в период Первой русской революции проходили массовые волнения солдат гарнизона. В июле 1906 года они переросли в натуральное восстание в артиллерийских и сапёрных частях. Длилось оно недолго, всего три дня, но в советские годы об этом явно любили вспоминать. Табличку на волне постсоветского угара, к счастью, не снесли.

Пройдя через ворота, мы попадаем на Кобринское укрепление. Так часто называют один из трёх искусственных островов, которые окружали центральный остров крепости – цитадель. Впрочем, у всех островов есть и свои названия: Центральный (с цитаделью), Северный (с Кобринским укреплением), Пограничный или Западный (с Тереспольским укреплением), Госпитальный или Южный (с Волынским укреплением).

Исторические названия укреплений связаны с городами или регионами, в сторону которых они направлены. Правда, если до польского Тересполя тут два шага, он сразу за границей на западе, то до Кобрина на востоке 50 километров, а где определить границы Волынской земли на юге, я затрудняюсь сказать. Сейчас до Украины на юг примерно те же 50 километров.

При посещении крепости обязательно советую пройтись не только по Центральному острову, но и хотя бы чуть-чуть заглянуть на другие. Когда здесь нет людей, вокруг тишина и спокойствие, будто и не было катастрофических войн вплоть до Великой Отечественной, которые проносились по этой земле. А когда войн не было, то к ним непременно готовились: так, на этом месте в домах командного и начальствующего состава жили несколько десятков офицерских семей. После войны ни один из этих домов не сохранился.

Выглядели они как-то так.

Северный остров – самый крупный из трёх островов вокруг цитадели. Значительная часть острова сейчас доступна для прогулок, здесь можно найти остатки оборонительных и крепостных сооружений Кобринского укрепления: более-менее сохранившийся крепостной вал, остатки казарм, пороховых погребов, ворот.

После Великой Отечественной войны крепость не стали восстанавливать и застраивать, однако пограничный характер местности привёл к тому, что значительная площадь, особенно в западной части крепости, не используется вообще никак. Разве что тут, на Кобринском укреплении, ещё с советских времён заботились о благоустройстве. Вот, например, аллея недалеко от Северных ворот. Как свидетельствует памятный знак на камне, она заложена в 1965 году. Деревья на аллее посадили на земле, специально привезённой с героических и памятных мест Гражданской и Великой Отечественной.

Понятие «укрепление» не означает, что весь остров в старину был застроен оборонительными сооружениями. Как я уже говорил, здесь стояли и казармы, и офицерские дома. В 1860-е годы крепость затронула реконструкция под руководством талантливого военного инженера Эдуарда Тотлебена: так на острове появилось два крупных форта, Западный и Восточный. Сейчас мы подходим к Восточному форту.

Их же называют редутами, что в данном случае одно и то же. Форт – более широкое понятие, это как бы мини-крепость в составе крепости. Редут – конкретная форма укрепления, часто в виде многоугольника и с использованием валов и рвов.

Западный форт идентичен Восточному, его можно рассмотреть как местную заброшку (я туда не дошёл). До 2000-х годов его продолжали использовать военные. А вот Восточный интересен тем, что здесь был один из очагов обороны 1941 года. В итоге форт был изрядно порушен нацистами при штурме, долгие годы стоял заброшенным, но зато теперь здесь музей. Это мы смотрим.

Экспозиция «Оборона Восточного форта» открыта совсем недавно, в 2020 году. Кроме непосредственно музея в нескольких залах (казематах) внутреннего вала, можно прогуляться по территории форта. Он довольно любопытен.

Вот как он выглядит. Только что мы смотрели на казематы у цифры 3, это постройка внутреннего вала в форме подковы, которую окружает ещё один вал. На некоторые точки из этой схемы я обращу ваше внимание позже, для начала посмотрим музей.

Стоит заранее сказать, что музейные экспозиции Брестской крепости при беглом осмотре как будто повторяют друг друга. Это неизбежно, ведь везде придётся говорить о событиях 1941 года. Тем не менее, четыре посещённые мной экспозиции отличаются разными акцентами. Здесь нам рассказывают в первую очередь о судьбе защитников Восточного форта.

Начальный зал коротко повествует об обстоятельствах строительства форта. Его официальное изначальное название подразумевает, что редут находился в горже (то есть тыльной части) третьего по счёту бастиона Кобринского укрепления. Если мы посмотрим на карту Северного острова, то увидим, что линия рва, который образует остров, имеет зубчатую форму:

Подписанные на старом дореволюционном плане укрепления «Б» – это бастионы. Так в артиллерийском языке принято называть пятиугольные укрепления вдоль границы крепости. В Кобринском укреплении мы насчитываем пять бастионов. Три выступающих треугольника «Р» – равелины, вспомогательные укрепления между бастионами. Так вот, тыл третьего бастиона прикрывает Восточный форт, поэтому и писали, что он находится «в горже».

А если вам хочется соотнести наш маршрут, то подскажу, что по этой старой карте мы шли по дороге с верхнего правого угла и прошли через Северные ворота между вторым и третьим бастионами.

Такая вот непростая артиллерийская наука.

Начальный зал не имеет номера, а остальные пронумерованы. Зал 1 «Штаб обороны. Партийное собрание» рассказывает о первом дне войны. 22 июня 1941 года нацистская армия практически молниеносно пронеслась через границу на восток, отчего Брестская крепость оказалась окружена врагом. В Восточном форте располагались несколько военных подразделений, которые не смогли выбраться из крепости через Северные ворота и заняли здесь оборону. Более того, к ним стекались военные с других укреплений Северного острова и даже некоторые бойцы из Бреста.

Защитники форта быстро сорганизовались и создали штаб обороны: командиром стал майор Пётр Гаврилов, замом по политчасти – политрук Степан Скрипник (часть исследователей сомневается, он ли это был; свидетельства современников на этот счёт расплывчаты и неточны), начальником штаба – капитан Константин Касаткин. Зал как бы намекает на атмосферу заседания за столом, на котором лежат документы и карты того времени. Как вспоминал старший сержант Фёдор Доманов, заместитель Гаврилова – получается, политрук Скрипник? – объявил, что те, кто ещё не является членом партии, может в неё записаться:

Мы взяли все как один бумагу, кто газету, а кто листовки, которые сбрасывали немцы... писали заявления в члены партии. Я написал на одной из листовок. После этого мы стремились опять последний раз спеть Интернационал.

По-моему, это потрясающе: взять нацистскую агитационную листовку и написать на ней заявление о приёме в ВКП(б).

Второй зал «Госпиталь-лазарет» рассказывает о госпитале, что организовали в казематах внешнего вала форта. Ранее там была конюшня, отсюда своеобразная инсталляция, изображающая стойло.

Серьёзную роль в работе госпиталя сыграла военный фельдшер Раиса Абакумова родом из Орла, которой было 29 лет. Войну она пережила, попав в плен, откуда умудрилась сбежать, но потом нацисты её опять поймали.

Зал 3 «Семьи командиров» затрагивает трагический сюжет жён и детей военных, запертых в Восточном форте во время обороны. Если мужикам-военным было нелегко, то во много раз труднее было выдерживать оборону женщинам и детям в условиях отсутствия еды и воды.

Инсталляция символизирует фасад сгоревшего дома. Пройдём внутрь.

Картина советской художницы Маргариты Пискарёвой «Мадонна Бреста» подразумевает реальный прототип – Дарью Прохоренко, которая вместе со своими детьми была вынуждена сдаться в плен 29 июня. Слева и справа – немецкие фотографии того ужасного дня, когда защитники форта приняли решение, что женщинам и детям лучше пойти в плен, иначе они всё равно умрут здесь. Это было верное решение: дочь Дарьи Прохоренко Мария, которая, скорее всего, изображена на картине среди других детей, по информации 2020 года ещё была жива, будучи последним выжившим ребёнком из Восточного форта.

В этом зале я нашёл среди приведённых на экспозиции цитат интересный фрагмент из воспоминаний пастора Рудольфа Гшопфа, который сопровождал 45-ю пехотную дивизию вермахта, что участвовала в осаде крепости:

Русские были разбужены нашим огнём непосредственно в постелях, т. к. первые пленные были в нижнем белье. Однако, они на удивление быстро очнулись, сформировались в боевые группы за нашими прорвавшимися вперёд ротами и начали отчаянную и упорную оборону.

Зал 4 «Верность знамени» сосредоточен на одном экспонате – знамени 393-го отдельного зенитного артиллерийского дивизиона, которое было спрятано на территории форта 30 июня. Как известно, за потерю боевого знамени воинскую часть мог ожидать трибунал и расформирование. Указанный артиллерийский дивизион базировался на территории форта, и его бойцы участвовали в обороне, поэтому, чтобы знамя не досталось врагу, они приняли решение заныкать его в глинобитном полу каземата внешнего вала.

Слева можно увидеть картину Николая Овчинникова «Верность знамени» 1961 года, которая показывает, как защитники форта разбирали пол в каземате. Ведром, присутствующим на картине и в витрине, накрыли знамя сверху, предварительно обернув двумя чехлами. Чехлы за 15 лет изрядно прогнили, и, возможно, именно ведро спасло знамя от разрушения.

В закапывании знамени участвовал младший сержант Родион Семенюк, заведующего складом боепитания того самого 393-го дивизиона. Он прошёл через плен, стал работать на заводе, а в 1956 году вспомнил историю сокрытия знамени и сообщил об этом министерству обороны, которое поручило ему найти и раскопать знамя. Так оно и стало экспонатом Брестской крепости.

Пятый зал «Последний бой» рассказывает о событиях 29 июня, когда командование 45-й пехотной дивизии немцев предприняло штурм Восточного форта. В этом ей помогала авиация, сбросившая на форт 23 бомбы. Самая большая – подобная той, которую мы видим в центре зала, – весила 1800 килограммов.

После этого стало понятно, что сопротивляться дальше бессмысленно. Оставшиеся в живых 389 человек сдались в плен.

Вдоль стен есть фотографии некоторых пленённых участников обороны форта, кто не пережил войну. О них же, а также о других защитниках форта, можно прочесть биографические справки на большом экране. О многих почти ничего неизвестно: скажем, о Степане Ковале и Василии Дидуне пишут лишь то, что они были родом из Винницкой области, служили в 393-м дивизионе и погибли в концлагерях в разное время. Не зря пели «Интернационал»: кто из Орла, кто из-под Винницы защищали крепость на западе Белоруссии.

Кстати, о концлагерях. Небольшая временная выставка в форте посвящена этой теме, поскольку в Белоруссии, как я уже рассказывал, не так давно на законодательном уровне ввели понятие «геноцида белорусского народа». В связи с этим тема геноцида не раз встречается в музеях, нередко сопровождаемая цитатами из соответствующего закона 2022 года. Не могу не одобрить данную историческую политику, всё правильно.

В витрине – обувь жертв из концлагеря Майданек.

С другой стороны «подковы» внутреннего вала можно подняться на казематы, намеренно не закрытые окнами и не отреставрированные полностью. Кое-где вдоль стен разместили фотовыставку.

Здесь же в одном каземате оборудовали витрину со скульптурой майора Петра Гаврилова. Зал имеет название «Последний защитник». Организатор обороны Восточного форта решил продолжить борьбу после 29 июня и смог с небольшой группой бойцов покинуть форт и укрываться в казематах неподалёку. В конце концов он остался один и скрывался в капонире в 400 метрах отсюда до 23 июля (!). Там его нашла группа немецких солдат, с которой завязался последний бой. Капонир, где это происходило, иногда называют «Гавриловским», он расположен западнее Северным ворот, недалеко от Западного форта.

Толком неизвестно, много ли защитников крепости продолжили борьбу после 29–30 июня, когда пал Восточный форт. К началу июля организованных мест обороны в крепости уже не осталось, но немцы явно боялись, что сопротивление на этом не закончилось, тщательно выжигали огнемётом казематы для зачистки и даже затопили в цитадели подвалы. Гаврилов был последним из несдавшихся бойцов, о ком мы достоверно знаем.

Пленный Гаврилов освобождён из лагерей в 1945 году. Слава пришла к нему не сразу: военное руководство сперва не было готово принимать на веру рассказы от пленных, поэтому была и фильтрация, и даже недоверие со стороны земляков. Зато потом, в 1957 году, ему присвоили звание Героя Советского Союза. Гаврилов, в основном проживая в Краснодаре, бывал в Бресте на различных торжественных мероприятиях и завещал себя здесь похоронить, что и произошло в 1979 году. Его могила находится на Гарнизонном кладбище совсем недалеко от Гавриловского капонира, за рвом к северу от Кобринского укрепления. Если у вас много времени, можете при знакомстве с Брестской крепостью заглянуть и туда.

Фигура показывает Гаврилова в пожилом возрасте, уже с медалью «Золотая Звезда» на груди. Описание зала утверждает, что если нажать на специальную кнопку, то можно послушать воспоминания Гаврилова (вероятно, из колонки, которая стоит в углу). Я нажал и ничего не заработало. Ну, бывает.

Пройдёмся вокруг форта между внешним и внутренним валом.

В одном месте указано, что тут упала та самая огромная 1800-килограммовая бомба 29 июня 1941 года. Воронка, должно быть, раньше была заметнее, но со временем засыпалась землёй и заросла.

Таблички такого типа попадаются в разных местах Брестской крепости.

По поводу 29 июня как будто выходит противоречие: в этот день защитники форта, как утверждается на табличке, отвергли ультиматум, но в этот же день они сдались? На самом деле события 29–30 июня развивались очень стремительно и сопротивление было сломлено после авиационной бомбардировки. Поэтому сначала было решение не сдаваться, при этом в плен ушла часть женщин и детей, а уже потом оборону сломили. У бойцов форта было несколько часов, чтобы, например, схоронить знамя, поэтому датой сокрытия знамени считают уже 30 июня, о чём я упоминал выше.

В этом месте вдоль стены внешнего вала устроена мемориальная зона «Последние метры». На ней установлены таблички с именами, годами жизни и местом смерти защитников Восточного форта, кто погиб в нацистских концлагерях. Рядом с ними – арт-объект. Изображено то ли две, то ли три фигуры, между которыми словно исчезает один воин, а по бокам его придерживают два товарища.

Слева от фигур – цитата из стихотворения Константина Симонова «Тот самый длинный день в году»:

И время добавляет в списки
Ещё кого-то, кого нет...
И ставит,
ставит
обелиски.

Двигаемся дальше.

Центральный остров, бывшая цитадель крепости, находится на месте впадения реки Мухавец в Западный Буг. У берегов Мухавца в двух-трёх километрах выше по течению находится современный центр Бреста, мы видели эту реку вчера. Насколько я понимаю, Мухавец распадается на два естественных, а не искусственных рукава, которые обходят Центральный остров с двух сторон. Его длина – не более одного километра. Сегодня весь остров – это территория мемориального комплекса.

Можно вспомнить одну из несохранившихся построек – так называемые Трёхарочные ворота, они же в разные периоды истории Брестские, Северные или Кобринские. Кобринские – потому что сразу вели на Кобринское укрепление, а Брестские – потому что через Кобринское укрепление и Северные ворота было удобнее всего ехать в Брест, то есть по той дороге, по которой мы сюда пришли. Выглядели ворота так:

Мы смотрим примерно с той же точки на остров. Фотография датируется сентябрём 1939 года, когда польский Брест вместе с крепостью оккупировали нацисты. Позже Брест будет передан Советскому Союзу по договорённости о разделе Польши. На снимке – колонна пленных польских солдат.

Трёхарочные ворота пережили Великую Отечественную войну, но серьёзно пострадали. Их решили разобрать в 1949 году.

На мосту между островами посмотрим в сторону на правый рукав Мухавца. Виднеется одна из построек Кобринского укрепления. Это так называемая Лабораторная батарея. Три артиллерийские батареи были выстроены вдоль этого берега Мухавца на Кобринском укреплении при реконструкции крепости времён Тотлебена. Казалось бы, зачем ставить батареи в местах, которые направлены в сторону цитадели? Но мало ли, что произойдёт во время штурма. Вдруг противник прорвётся к цитадели с юга, и тогда огневую мощь Кобринского укрепления можно было бы направить на врага отсюда.

Если мы посмотрим с моста на противоположную сторону, то там будет другая сохранившаяся тотлебенская батарея Кобринского укрепления – Базилианская. Она, в отличие от Лабораторной, в достаточно приличном состоянии, там сегодня обустроили кафе.

Цитадель опоясывала кольцевая казарма протяжённостью почти в два километра. В ней размещалось где-то 500 казематов, а также четыре полубашни, позволявшие вести фланкирующий (то есть направленный в разные стороны) огонь вдоль стен. После войны к настоящему дню в виде цельных кусков сохранилось меньше половины казармы, в основном вдоль южного берега острова. Сейчас мы смотрим на северо-восточный сектор кольцевой казармы.

Перед нами – законсервированные руины рядом с Трёхарочными воротами. Этот фрагмент казарм можно увидеть на историческом снимке, который я показывал только что, слева от ворот. Табличка свидетельствует, что в этом месте, откуда можно было быстро перейти на Кобринское укрепление, 26 июня часть защитников цитадели прорвалась из крепости. Решение уйти было связано с тем, что штаб обороны цитадели подорвали немецкие сапёры и дальнейшую оборону было невозможно удерживать.

Зданием штаба обороны часто называют сохранившееся здание дальше на кадре. Также встречается определение «Дом офицеров». Предполагаю, что штаб мог располагаться скорее на месте руин ближе к нам, потому что в то время это было одно здание. К тому же подрыв произошёл ближе к воротам, там, где мы видим руины. Стоило ли немцам подрывать здание рядом со штабом, а не сам штаб? Так или иначе, руинированная часть после 1941 года продолжила рассыпаться, а более сохранившиеся казематы, напротив, постарались сохранить.

Мне нравится метод консервации руин. Они как будто покрыты толстым слоем пепла и словно навеки замерли в таком состоянии, что их невозможно ни восстановить, ни полностью разрушить. Красиво.

На восстановленном здании северо-восточной части казарм – напоминание о том, что здесь был создан единый штаб обороны крепости 24 июня. Впрочем, силы были настолько неравными, что в этот же день единая оборона крепости распалась на несколько основных очагов, которые не могли координировать общие действия. Одним из очагов сопротивления стал Восточный форт, другим – это здание цитадели.

То ли слава здания распространялась сразу после войны, то ли оно было относительно целым, но уже в 1954 году военнослужащие 128-го стрелкового корпуса открыли в нём комнату боевой славы. Спустя пару лет на этом месте появился официальный Музей героической обороны Брестской крепости. Постепенно он разрастался, не один раз модернизировался, и за долгие годы его посетили миллионы человек. Это центральная музейная экспозиция Брестской крепости, самая большая и самая классическая по своей структуре и наполнению. Заходим.

Официальное название музея – Музей обороны Брестской крепости. Он развивался и менялся вместе с мемориальным комплексом, поэтому начальный зал экспозиции рассказывает об истории комплекса. Проекты по мемориализации крепости появлялись с середины 1950-х годов, чему способствовали музейные экспозиции и выставки в Москве, Минске, Бресте и популяризаторская деятельность писателя Сергея Смирнова, который приложил немало усилий по сбору материалов, распространению информации об истории обороны крепости на радио и телевидении.

Во второй половине 1960-х годов началось строительство мемориального комплекса с теми памятниками, которые мы сейчас можем наблюдать. Комплекс «Брестская крепость-герой» был торжественно открыт в 1971 году. Интересные экспонаты со строительных работ того времени на фото в витрине – это лист титана, который предназначался для Штыка-обелиска, и кусок чёрного лабрадорита – горной породы, что нередко используют в монументальной архитектуре. В СССР большие месторождения лабрадорита находились на территории Украины.

На входе – картина художника Анатолия Шибнева «Июль 1944 г. Ясное небо над Брестом» (1981–1982). Хотя основное внимание на экспозиции уделено 1941 году и истории обороны, картина показывает освобождение Бреста во время Люблинско-Брестской операции советских войск.

Экспозиция на десять залов рассматривает историю крепости с момента создания до периода послевоенной мемориализации. Примерно половина залов подробно разбирает события обороны. Так что нельзя сказать, что здесь вы узнаете только про жаркие летние дни 1941 года, исторический контекст весьма подробный и обстоятельный. Не буду описывать каждый зал, остановлюсь лишь на некоторых экспонатах и элементах оформления.

На фото – копия картины польского художника Марцина Залесского «Крепость Брест-Литовск в 1840 г.». Художник изобразил цитадель крепости со стороны Тереспольского укрепления. На это укрепление нам не попасть: Пограничный остров находится в пограничной зоне и допуск туда возможен только в составе экскурсии, записываться на которую нужно не ранее, чем за 10 дней. Да и вообще в любой момент погранцы могут закрыть эту территорию даже для экскурсионных групп. Остатки Тереспольских ворот, так называемой полубашни рядом с ними и моста мы ещё увидим. В целом же картина хороша тем, что показывает круглую казарму цитадели в изначально задуманном виде.

Символический ключ Брест-Литовской крепости.

По идее, это должен быть оригинальный ключ, который вручили коменданту крепости генерал-лейтенанту Алексею Ляховичу 26 апреля 1842 года, в день, когда крепость официально ввели в состав действующих. Но с учётом того, что ключ был найден в послевоенное время в 1954 году у Холмских ворот, то встаёт вопрос, насколько мы гарантируем преемственность этого предмета. Тут пусть знатоки истории крепости меня поправят: если ключ действительно продолжал храниться, несмотря на множество смен властей в первой половине XX века, то да, во время Великой Отечественной войны он мог потеряться и валяться неподалёку.

О, опять экспонаты КПЗБ – Коммунистической партии Западной Белоруссии. Вчера в краеведческом музее мы видели их партийный транспарант над реконструкцией камеры в Кобринской тюрьме. Но не только в тюрьме города Кобрина сидели уважаемые коммунисты, но и в тюрьме Кобринского укрепления Брестской крепости. Мы не гуляли на западной окраине укрепления, дальше Лабораторной батареи, а там когда-то давно стоял женский монастырь ордена бригитток.

Монастырь середины XVIII века ещё при российских властях был переоборудован в крепостную тюрьму (и, вероятно, так или иначе перестроен). В тюрьме при царях успел посидеть сам Феликс Эдмундович Дзержинский, а также многие другие польские деятели разного толка. Потом при польских властях роли поменялись, и уже они стали сажать в эту тюрьму своих оппонентов. Побывали в ней и деятели КПЗБ, о чём нам напоминает данный экспонат. Впрочем, залетали сюда не только белорусские оппозиционеры, но и поляки по крови, а также украинцы. Что уж, сам Степан Бандера ненадолго подгадил местной ауре своим присутствием.

Тюрьма, прозванная из-за бывшего монастыря «тюрьмой на Бригитках», сохранилась после войны, но в 1955 году её за ненадобностью взорвали. А жаль, это была одна из немногих брестских построек XVIII века, которая пережила создание крепости.

Что касается транспаранта, то из-за освещения и очень плохой сохранности надписи я не уверен, верно ли прочитал её текст. Знаками вопроса в скобках указываю своё сомнительное прочтение. Тем не менее, ловите:

Прочь с диктатурой Пилсудского (?)! Долой фашизм! Долой колоссальные податки (?)! Долой помещиков! Да здравствует солидарность с СССР! Да здравствует власть трудящих (?)! Да здравствует всемирная революция! Смерть тому, кто снимет знамя!

В нескольких залах, посвящённых событиям войны, биографические справки об упомянутых участниках обороны крепости или иных сражений Великой Отечественной оформлены в виде таких квадратиков с фотографиями. Судя по всему, белым цветом обозначаются люди, пережившие войну, чёрным – погибшие в ходе военных действий или в плену.

Одна беда: кое-где эта система сбоит. Видите внизу фотографии два квадрата? Оба указанных участника обороны крепости, Григорий Деревянко и Василий Вавилов, погибли в 1941 году.

Интересна цитата на стене, взятая из письма Деревянко, которое он написал родным за три дня до начала войны. К сожалению, он был прав и иллюзий не питал.

На полу приклеены образцы нацистских агитационных листовок. Тут им самое место, чтобы по ним можно было щедро потоптаться.

Про музей не могу сказать ничего плохого, здесь много экспонатов, подробно разбираются события конца июня 1941 года. Но в сравнении с другими экспозициями крепости, которые появились за последние несколько лет, эта чуть-чуть проигрывает по концепции и дизайну. Просто хороший музей, но без изюминки. Тот же Восточный форт мне понравился больше.

Копия надписи на стене казармы у Тереспольских ворот. Оригинал вырезали из стены, и сейчас он хранится в Минске в Белорусском государственном музее истории Великой Отечественной войны.

1941 год 26-го июня
нас было трое нам
было трудно но мы
не пали духом
и умираем как герои

Более известна другая надпись: «Я умираю, но не сдаюсь! Прощай, Родина». Её нашли в районе Белостокских ворот на западе цитадели. Интересно то, что она подписана 20 июля, то есть её автор смог продержаться почти месяц после начала осады. Через три дня на другом острове попадёт в плен Пётр Гаврилов. А местные жители рассказывали, что слышали непонятную стрельбу в районе крепости даже в сентябре... Кто знает, сколько загадок сохранила затянувшаяся оборона крепости.

Прогуляемся по главной площади, которая, если не ошибаюсь, уже в послевоенное время, при создании мемориала, получила название площади Церемониалов. Здесь, как можно легко догадаться, проводится немало торжественных церемоний.

Главными памятниками, которые задают тон, стали Штык-обелиск весом 620 тонн, напоминающий о штыке винтовки Мосина, и грандиозная скульптура «Мужество». Оба памятника открыты в 1971 году.

«Мужество» мы чуть позже рассмотрим поближе, а пока расскажу про обелиск. На его облицовку потратили 14 тонн титана. Один из его кусочков мы только что видели в музее. Высота – 104,5 метра. Несмотря на кажущуюся простоту сооружения, высота и вес конструкции вынудили инженеров поломать голову, как такую махину установить, чтобы она не упала. Обелиск держится благодаря прочному и глубокому фундаменту, а также дополнительным конструкциям внутри штыка, которые обеспечивают гашение колебаний.

Кроме больших чёрных плит с указанием дат обороны Брестской крепости, на её территории можно найти две других «серии» памятных знаков. Пример одной из них перед вами. Эти таблички посвящены утерянным архитектурным сооружениям старого Бреста. На этом месте, как читаем на табличке, стояла церковь Святого Николая, впервые упомянутая в источниках в 1390 году. Когда её построили, неизвестно.

В церкви в конце XVI века служил епископ Ипатий Потей, весьма значимый церковный деятель Речи Посполитой. Он жил в те времена, когда православному люду Великого княжества Литовского после присоединения к Польше и возросшего давления со стороны католичества приходилось несладко. Кроме этого, получал распространение протестантизм, даже сам Потей ненадолго перешёл в кальвинизм, но потом вернулся в православие. Идея компромисса с латинской верой витала в воздухе, и потому Потей стал одним из активных лоббистов церковной унии. Брестская уния 1596 года, по которой православные приходы Киевской митрополии переходили под власть римского папы, была заключена при участии Ипатия Потея в этом храме.

Храм перестраивали, поэтому неясно, как он выглядел изначально. При строительстве крепости его стали разбирать, какое-то время тут были руины, но вскоре и их смели.

Один из памятников мемориала – «Жажда».

Смысл понятен. Оказавшиеся в осаде защитники крепости были лишены доступа к воде, потому что немецкие войска быстренько вывели из строя водопровод. Поэтому ради того, чтобы добыть воду, защитникам приходилось рисковать собственной жизнью, пробираясь к реке. А ведь река-то рядом, соблазн велик. Однажды старшина Вячеслав Мейер не смог больше смотреть на муки раненых, которым очень нужна была вода, и побежал с котелком по откосу к реке. Он смог донести воду, но, не успев забраться обратно в здание казарм, был подстрелен врагом. Вроде бы скульптура основана непосредственно на истории Мейера.

Автором скульптуры был Александр Кибальников, руководитель коллектива авторов всего мемориального комплекса. Лично он также разрабатывал проект Штыка-обелиска.

Кстати, если льёт дождь, то вода скапливается в котелке бойца, что придаёт памятнику дополнительную живость.

Другой тип табличек, которые находятся то там, то тут, представляет собой указания на послевоенные обнаружения останков людей или, в ряде случаев, каких-то уникальных вещей. Судя по этой табличке, находки продолжаются по сей день: вот, даже в 2019 году обнаружены останки умершего ребёнка.

Вполне возможно, что часть тел, которые лежали (и продолжают лежать?) в этой земле, принадлежат не защитникам крепости, а убитым мирным жителям в период оккупации. Достоверно известно, что на территории крепости нацисты проводили расстрелы, так что они могли здесь же сбрасывать трупы в ямы, чтобы далеко не ходить.

А что это за Белый дворец, который упомянут в тексте?

Белый дворец – прижившееся в первой половине XX века название бывшей церкви святых Петра и Павла базилианского монастыря. Довольно крупная каменная церковь в стиле виленского барокко была перестроена и переоборудована под офицерское казино при создании крепости. Да уж, храмы и монастыри тут были на каждом шагу.

В Белом дворце тоже был небольшой очаг сопротивления во время обороны крепости. Как свидетельствует табличка с датой, которую я увидел у руин здания, здесь шли бои аж 1 июля, хотя штаб обороны цитадели (он на кадре впереди, где сейчас музей) к тому времени уже пал.

На историческом фото можно увидеть Белый дворец в 1918 году. В тот момент Брест был оккупирован немецкими войсками, которые заняли город в ходе Первой мировой войны ещё в 1915 году. В здании произошло историческое событие – подписание «похабного» Брестского мира.

Белый дворец получил серьёзные повреждения от нацистских войск дважды: когда они штурмовали польскую крепость в 1939 году, влепив по дворцу авиабомбой, и в 1941 году. После войны его решили не восстанавливать, разобрали на кирпичи, а при создании мемориального комплекса законсервировали оставшиеся руины.

По этому лабиринту так и хочется полазить, но нельзя, стоит забор. Хотя в 2009 году я тут ходил: то ли мы с приятелями наплевали на ограждение, то ли его тогда ещё не было, не помню. А может, его то ставят, то убирают.

На заднем плане видна юго-восточная часть сохранившейся кольцевой казармы. В этом куске есть какие-то служебные помещения, туалет, сувенирная лавка и парочка новых музейных экспозиций. Не могу пройти мимо.

Так выглядит юго-восточный сектор казарм с внешней стороны, на берегу Мухавца. Как мы видим, хорошо сохранилась полубашня, чья полукруглая планировка позволила разместить здесь в 2018 году экспозицию «Летопись Брестской крепости». Это единственная из четырёх полубашен цитадели, которая дожила до наших дней.

Прямо на входе – находка 2009 года с Кобринского укрепления. Это мостовой камень из асфальта, сделанный, судя по надписи, на заводе в Сызрани в 1899 году. Аббревиатура «САЗ» наверху – это Сызранский асфальтовый завод, первый в России асфальтовый завод, созданный в 1870-е годы. К рубежу XIX–XX веков он стал лидером рынка асфальта в России и смог вытеснить иностранных конкурентов. Импортозамещение, понимаешь.

Музей «Летопись Брестской крепости» можно обойти за несколько минут. Он представляет собой семь залов, расположенных по полукругу, где показывают сценки с манекенами из жизни крепости в разные эпохи, от строительства до Великой Отечественной войны.

За столом сидит генерал-адъютант Эдуард Тотлебен, который раскрыл свой талант военного инженера во время Крымской войны при организации обороны Севастополя. Совершенствование Брестской крепости – не единственная его работа, долгие годы он фактически руководил инженерными войсками Российской империи и разработал систему укреплений на границах России.

Мне вот только одно непонятно. Что делает на доске в кабинете Тотлебена портрет Белинского? Приглядитесь, на самом верху торчит. Оно, конечно, могло быть, что боевой генерал эпохи Александра II любил почитывать в свободное время классическую литературную критику демократического направления, но я почему-то сомневаюсь!

В зале заседаний Белого дворца руководитель советской делегации Григорий Сокольников (слева), в будущем нарком финансов, и руководитель германской делегации Рихард фон Кюльман (справа) собираются черкануть свои подписи на мирном договоре 1918 года.

Несогласный с условиями Брестского мира Лев Троцкий, который вёл переговоры от Советской России до Сокольникова, в Бресте в этот момент уже не был. Однако, как видим, он успел нацарапать на стене зала заседаний (за спиной фон Кюльмана) свой принцип «Ни мира, ни войны», согласно которому переговоры надо было тянуть как можно дольше, договор не подписывать, но войну с Германией не вести. Ай-ай, Лев Давидович, взяли и стенку испортили. Сразу видно – троцкист!

Польский караульный у Северных ворот крепости с тревогой смотрит на небо в сентябре 1939 года. Должно быть, над Брестской крепостью уже летают самолёты люфтваффе.

Сценки обороны тоже имеются. Здесь показано заседание штаба обороны цитадели. За столом склонились командир сводной группы обороны крепости капитан Иван Зубачёв (справа) и его заместитель полковой комиссар Ефим Фомин (слева). Судя по всему, действие происходит 24 июня, когда нужно было решать, прорываться ли из крепости или оставаться здесь, чтобы держать оборону и ожидать подхода своих. Поскольку масштаб вторжения нельзя было реалистично оценить, то выбор пал на второй вариант.

Группа бойцов всё-таки пытается прорваться из крепости. Сзади на фоне видна северо-западная часть цитадели. Стало быть, переплывают правый рукав Мухавца, переходя на Кобринское укрепление. Чаще всего пытались бежать на север, потому что там, вдалеке от города, было больше леса и начиналась Беловежская пуща, где можно было уйти в партизаны.

Любопытно, что эта композиция продолжается прямо за окном справа. Самую крайнюю фигуру я отсюда не сфотографировал, а вот с улицы...

...она выглядит так. Видите на втором этаже в углу? Красиво придумано.

Возьмём небольшую паузу и затем пойдём дальше по Центральному острову, а также посмотрим интересные места на Волынском укреплении.

Продолжение следует...

Ранее в поездке: