✅💜📖 20. СИМПЛИКИЙ: "КОММЕНТАРИЙ НА ЭНХИРИДИОН ЭПИКТЕТА".

...В ещё большей степени следует обратить внимание на то, что у причины всего, которая стоит выше всего существующего, нет никакого собственного имени, - ибо, всякое имя имеет отношение к отдельному понятию, - но мы называем её именами самыми почётными, заимствуя их от вещей, которые стоя́т ниже её. По этой причине, как уже было сказано выше, имя Бога было взято от быстродвижущихся и бегущих небесных тел. Мы называем Бога благочестивым и человеколюбивым, наделённым благостью, Господином нашим, сильным, и не испытываем, при этом, стыда, хотя считаем возможным давать те же самые имена многим из людей. Но, по поводу первого из трёх представленных к рассмотрению вопросов, а именно, что существуют первопричины всего сущего и что Бог есть причина всего, будем считать, что сказано достаточно, хотя, в нашем восхождении к истине остаются, ещё, некоторые ступени, ведущие к полному выполнению нашей задачи. Я знаю, что некоторым людям и из этого, сказанного, кое-что покажется излишним для поставленной цели нашего сочинения - объяснения Краткого руководства Эпиктета.

Второе положение гласило, что Бог заботится и управляет Вселенной. Это положение, как я полагаю, было, уже, красноречиво доказано в предшествующем рассуждении, однако, неплохо будет, пожалуй, рассмотреть этот вопрос специально. Ибо, есть люди, считающие, что существуют божества такие, какими их представило наше рассуждение, благие, обладающие наивысшей силой и совершенным разумом, однако, презирающие дела человеческие, как незначительные, не стоящие внимания и не достойные заботы. Эти люди приходят к такой мысли из-за кажущейся неравномерности в делах человеческих, когда видят. что люди. считающиеся дурными, обладают властью, богатством и здоровьем и, вплоть до самой смерти, благоденствуют и, даже, порой, по наследству передают своим детям своё благоденствие, а люди хорошие терпят от них страдание и за этим, как они считают, не следует никакого воздаяния.

На основании этих причин они, как уже было сказано выше, осмеливаются отрицать бытие Божье. Другие, на основании общих представлений, признаю́т, что Бог существует, и что он обладает присущими ему свойствами и качествами, однако, не верят, что Бог заботится о делах человеческих, особенно, если они сами оказываются в несчастии. Пo их мнению, не случилось бы столь большой неравномерности, и дурные люди не оставались бы безнаказанными, а хорошие - неотмщёнными, если бы Божественное провидение проявляло свою заботу. Итак, следует дать ответ на это в общей форме, разделив наше доказательство на две части. Ибо, боги либо существуют, но не заботятся о человеческих делах, либо не знают, что о них следует заботиться. В этом случае они не заботятся о них либо не имея на это сил, либо не имея желания, и если это происходит из-за недостатка сил, то причиной тому огромность человеческих дел, превосходящая силу Бога, или, по причине своей малости и незначительности, они ускользают от Его провидения. А если Бог может, но не хочет заботиться или не заботится по причине наслаждения, либо душевной вялости, либо, опять-таки, из-за малости и незначительности человеческих дел, даже, если может о них заботиться, то Он презирает их.

Поскольку таково разделение нашего доказательства, то, сначала, следует сказать, в общем виде, о его разделениях, а именно, что Божество таково, каким мы его предполагаем, что Оно обладает самым совершенным знанием и величайшей силой, самым наилучшим желанием и создаёт всё сущее из самого себя. Божество знает, что необходимо заботиться обо всём им созданном, - такая забота свойственна, даже, самым rлупым из неразумных существ, поскольку они заботятся о своих порождениях. Невозможно представить, чтобы у Божества не доставало сил для такой заботы либо от того, что объекты его заботы больше его самого, - ведь каким образом созданное может быть больше своего творца? - либо от того, что они слишком незначительны, чтобы о них заботиться. Если они таковы, то зачем было бы их создавать и о них заботиться. Не следует, также, обвинять волю Божества, словно Оно не заботится по причине равнодушия и собственных удовольствий, поскольку такие чувства свойственны людям, и, притом, плохим людям, так как даже неразумным животным несвойственно оставлять заботу о своём потомстве из-за равнодушия и собственных наслаждений. Однако, Божество не презирает свои творения, как недостойные Его внимания, иначе бы Оно не сочло достойным их создавать. Следовательно, совершенно невозможно, чтобы Бог оставлял своей заботой собственные творения.

Далее, следует, отдельно, дать ответ тем, кто понимают Божественное величие или думают, что понимают, но, при этом, умаляют дела человеческие и не считают их достойными Божественной заботы. Мы утверждаем, что ни человек, ни дела человеческие не относятся к вещам, самым незначительным во Вселенной. Ибо, человек есть живое существо и обладает душой в высшей степени разумной и ценной, а также является самым благочестивым из порождённых живых существ. Следовательно, человек является весьма ценным и чтимым владением Бога. То же самое следует сказать и о творимых разумной душой делах человеческих. А если кто-то сочтёт, что человек есть вещь незначительная, то он, тем самым признает, что заботиться о нём намного легче. В противоположность тому, как наши чувства легко воспринимают крупные объекты, - поскольку и для зрения, и для слуха мелкие объекты воспринимаются труднее, чем крупные, - так наши силы легче переносят и справляются с меньшими объектами, нежели с более крупными. Ибо, легче нести одну «мину» веса, нежели «талант» веса и легче вспахать и вскопать половину «плетра» земли, чем целый «плетр». Следовательно, насколько меньшим сочтёт кто-либо человека, настолько более лёгкой признает он заботу о нём. Кроме того, если Бог заботится обо всей Вселенной, то Он, неизбежно, должен заботиться о Её частях. Точно так же обстоит дело и с ремёслами. Ибо, и врач, поставленный заботиться обо всём нашем теле, не может не заботиться о его частях. Точно так же полководец, домоправитель, правитель государства. Ведь, если части лишаются попечения, то и целое, неизбежно, приходит в упадок. Итак, не может быть, чтобы Бог, в своей заботе, оказался хуже людей, которые в одном и том же ремесле проявляют заботу и о частях, и о целом, и ради самих частей, и, в особенности, ради целого. Но мы, как, уже, было сказано выше, тяжело переносим некоторые происходящие с нами вещи, не зная о том, каким образом они необходимы для целого.

А если кто-то считает, что Божественная забота о человеческих делах, исполненных неравномерности, страстей и смятения, причиняет Богу неудобство и отвлекает Его от собственного блаженства, то ясно, что этот человек представляет себе высшие силы похожими на человеческих опекунов, и не ведает, каким способом осуществляется Божественная опека, считая неизбежным, чтобы и Бог, подобно нам, если о ком-то заботится. полностью находился рядом с ним и сопутствовал каждому действию своего подопечного, не имея времени ни на что другое. И, этот человек не думает о том, что законодатель, установив в государстве законы, гласящие о том, что должен получить как совершающий что-либо, так и претерпевающий что-либо и, сделав законы попечителями всего, вплоть до самых мелких вещей, сам остаётся при своём обычном образе жизни и, покуда его законы остаются в силе, с их помощью он заботится о своём государстве. Этот человек не ведает того, что, ещё, прежде, и в гораздо большей степени Бог, создавший Универсум, заметив, что наши действия проистекают из нашей души и содержат в себе как много добродетели, так и много порока, избрал, каким, всегда, должно быть происходящее, какой справедливости оно должно удостаиваться, каким образом оно должно изменяться - худшим или лучшим, и с какими душами оно должно входить в соединение. Души людей, сделавшихся хуже, входят в соединение с плохими, а ставших лучше - с хорошими душами. Бог установил, что следует, в соответствии с достоинством, делать, либо претерпевать со стороны друг друга и по отношению друг к другу. Но, причины того, становиться нам такими или иными и получать то или иное достоинство, Бог предоставил нашей индивидуальной воле. Ибо, какими мы захотим стать, такими и становимся благодаря свободной воле нашей души и тому, что наша добродетель и наш порок находятся в нашей власти. Всем Бог дал силы, распределив их в соответствии с нашим достоинством, вплоть, до мельчайшего действия.

Установив это когда-то, вначале, Он, однако, не перестал, со временем, проявлять свою заботу, в соответствии с тем, как каждый человек довольствуется Его законодательством. Ибо, Божественная благодать, благодаря которой всё становится благим. не имеет временнóго начала, поскольку благодать эта является вечной и не бывает так, чтобы Бог то присутствовал, то отсутствовал, поскольку присутствие и отсутствие суть те­ лесные свойства. Бог сам, постоянно, находится рядом со всеми, будучи отделённым от всех, и забота Его, поскольку Он является благим и находится повсеместно, в равной степени, направлена ко всем вещам и распределена с причитающимся каждой вещи достоинством. Подобно тому, как всё освещается солнечным светом, и одно получает способность видеть, а другое становится видимым, одно цветёт, а другое рождается, одно становится белым, а другое - чёрным, одно сгущается, а другое делается жидким, каждое, в соответствии со своими хорошими качествами, безкорыстно участвует в его благости, притом, что солнце не испытывает от этого никаких затруднений и не теряет ничего от своего блаженства, точно так же, и в ещё большей степени, всё получает свою часть от Божественного благодеяния, даровавшеrо даже это солнце Вселенной, и становится благим в меру своей способности, причём, Бог ничего, для этого, не совершает и на это не отвлекается. Ибо, совершая действие, Он, в противоположность природным вещам, ничего не претерпевает. Его благодетельность не доставляется Ему извне, поскольку внешнее благо устаёт, израсходовав свои силы. Бог, от природы своей, не таков, чтобы, подобно нашей душе, сейчас, занимался одним, а потом - другим. Он не теряет способности заботиться обо всём Мироздании и сохраняет своё стремление ко благу - главной цели Мироздания. Ведь, если говорят, что совершенная человеческая душа, возведённая к Богу, парит в горних высях и управляет этим миром, то насколько более Бог, Творец души, безмятежно заботится о своих творениях?

Но, даже то, что происходит с людьми, кажущимися хорошими или плохими, не способно поколебать эту заботу. Ибо, ложным является мнение, что хорошие люди, порой, бедны и несчастны, а плохие благоденствуют и купаются в богатстве, если, только, истинно то, о чём мы красноречиво говорили выше, а именно, что тот является хорошим человеком, кто полагает человеческие добро и зло в пределах нашей власти, и что такой человек не терпит неудачи в своих стремлениях и не впадает в то, от чего уклоняется. Если дело обстоит таким образом, он никогда не потерпит зла. Испытывающие затруднение в этом вопросе называют злом недостижение цели своих стремлений и впадение в то, от чего они уклоняются. Следовательно, хороший человек, будучи человеком, никогда не бывает несчастен и не терпит неудач. Напротив, все, пожалуй, согласятся, что дурные люди ведут жизнь несогласную с природой. Они, позабыв о своей свободной воле и о том, что в их власти, - о вещи, характеризующей человеческую природу, - помещают человеческие добро и зло во внешних вещах - в здоровье тела, богатстве, власти, знатности, роскоши и тому подобном, а зло - в вещах противоположных. По этой причине они стремятся к заключённым в них мнимым благам, а от противоположных им вещей уклоняются, как от зла. Однако, в вещах внешних, поскольку мы не властны над ними, мы будем, неизбежно, терпеть неудачу в стремлениях и впадать в то, от чего уклоняемся. И то, и другое, даже по мнению наших оппонентов, является не благом, а злом. Следовательно, люди дурные, сталкиваясь, по большей части, со злом, если немного придут в себя, то поймут, что они не обладают ни богатством, ни счастьем, но вещами, им противоположными. И если кто-то решит, что эти люди либо по большей части, либо всегда благоденствуют в вещах внешних, то признает за этими людьми ещё большее несчастье. Ибо, когда они достигают желаемого, то ещё более укрепляются в своём, противоречащем человеческой природе, состоянии. Но, то, что противоречит человеческой природе, для всякого является злом и несчастьем.

Но, поскольку слушающих необходимо не только принуждать доказательствами, но и убеждать, если они намерены принимать то, что говорится нами о кажущихся благе и зле, заключённых во внешних вещах, то я напомню о сказанном выше, а именно, что не то, что считается является злом, хотя и может быть сопряжено с трудами и тяготами, и, что добром является не то, что таковым считается, в собственном смысле этого слова. То, что считается злом - это исцеляющие процедуры над больными и гимнастические упражнения для здоровых, а блага даются по необходимости и достоинству их получающих и их теряющих. Ведь, и богатство даётся тому, кто им умеет пользоваться, для того, чтобы и ему самому жилось легче, и чтобы он мог помогать другим, и для возрастания благого, осознанного выбора, а людям дурным - в наказание, для их исправления. Сребролюбцы, трудясь всю жизнь ради обогащения, когда над ними, постоянно, нависает отчаяние, безсонница и страх, не получают никакой радости от своих богатств. И какое иное наказание может быть справедливее для них и приятнее для нас? С другой стороны, расточительные люди являются беднее нищих. Они гибнут из-за наслаждений, которые предоставляют им их богатства, они испытывают многочисленные опасности и оказываются не в состоянии заботиться о самих себе достойным образом. Из-за своего богатства они не познают никакого блага, не стремятся создать себе подобающую человеку жизнь, в согласии с природой. Так и телесное здоровье, и власть, в особенности, вредят дурным людям. Первое даётся им для исправления, а второе - в наказание, дабы пресытившись пре­ лестью страстей, они, когда-нибудь, извергли из себя своё возбуждение и, впредь, стали пригодными для исправления и очищения. Ибо, забота Попечителя наших душ состоит не в том, чтобы они сдерживали свои, порождённые страстью, действия с помощью страха или других душевных страстей, но в том, чтобы уничтожить само дурное душевное состояние. Об этом подробно было сказано выше и всякий, кому есть в этом нужда, может вспомнить это оттуда. И этого достаточно, чтобы возразить тем, кто в своих рассуждениях пытаются устранить Божественное попечение.

Наконец, третье, согласно древнему установлению, доказательство в честь нашего Спасителя. Итак, с помощью Спасителя нашего перейдём к рассмотрению третьего безбожного доказательства, которое соглашается с тем, что существуют божественные начала, и что они заботятся о делах человеческих, но утверждает, при этом, что божественные начала можно покупать с помощью даров, посвящений и денежных раздач, как в том уверены люди нашего времени. Следовательно, люди несправедливые, корыстные и алчные, тратя на это малую толику денег и давая их тем, кто утверждает, что молится за них, они получают дозволение делать то же самое и не несут никакого наказания за свои грехи. Некоторые из нынешних, даже, считают, что дозволять грех и прощать грешников составляет достоинство Божественной благодати. Они говорят и думают, как мне кажется, без достаточной определённости. Итак, что мы скажем по поводу этого рассуждения? Поскольку это двоякое рассуждение, то его следует разделить в отношении того, кто совершает, и того, кто терпит несправедливость. Следует, также, рассмотреть и то, что они называют дозволением и прощением, как они поступают с несправедливыми и как относятся к обиженным.

Если дозволение свершать несправедливости и не нести за них наказание является благом и пользой для людей несправедливых, то это дозволение может исходить от Бога. Ибо, всякое благо для всего сущего исходит от Нeгo. Но, если это дозволение совершать несправедливости и не нести за них наказание является для них величайшим злом, то как может быть в этом виновным Бог, который, как это, уже, подробно доказано, является виновником всех благ и неповинен ни в каком зле? Несправедливость, алчность, безнаказанность и наглость, будучи противоестественными состояниями души, поскольку противоположные им состояния находятся в согласии с природой, представляют собой болезнь, позор и порок души. Тот, кто взращивает такое своим дозволением, оставляя в небрежении противоположные им качества, со всей очевидностью увеличивает силу порока. А если он делает это, соблазнённый подарками, то разве он не будет выглядеть хуже самых заурядных людей? Ибо, кто, взяв на себя заботу о чём-либо, позволяет, подкупленный подарками, чтобы объект его попечительства терпел ущерб? Кто из настоящих врачей, принимая мзду или поддаваясь уговорам, позволит пациенту, которому вредит определённая пища или питьё, без опасения употреблять их и, притом, будет ему в этом способствовать или, склонённый взяткой, оставит в небрежении человека, нуждающегося в резекции или прижигании? Стало быть, если Божественная справедливость есть врачебное искусство, то как может она оказаться хуже человеческого врачевания?

Но, поскольку говорят, что Бог печётся о несправедливо обиженных и заботится о них, то давайте рассмотрим, как он поступает с ними, поскольку склоняется дарами помогать людям несправедливым. Однако, какой, пусть даже посредственный, военачальник предаст своё войско, подкупленный врагами, или пастух отдаст волкам своих овец? Да что, там, пастух? Разве пастушьи собаки предпочтут, получая от волков некоторую часть овец, позволить им расхитить остальных? Так сколь, же, нечестиво такое рассуждение, приписывающее Богу то, что, даже, собакам делать не пристало? Но, в целом, какое основание имеет утверждение, что люди несправедливые могут склонить подарками Бога на свою сторону? Ибо, Бог часто принимает дары благочестивых людей, несмотря на то, что совершенно в этих дарах не нуждается, однако, принимает их, поскольку те, кто приносит их Ему, обращается к Нему как в своей душе, так и посредством внешних вещей. Поэтому, если бы люди дурные принесли Богу дары, прося Его о наказании и исцелении, то Бог принял бы эти дары и от них. А если они делают это, чтобы стать ещё хуже, то как обстоит дело с таким суждением? Ведь, если бы мы не согрешили ни в чём ином, то, уже, было бы достаточно нашего стремления подкупить Бога дарами, чтобы в ещё большей степени лишиться Его благорасположения.

Итак, откуда берёт своё начало широко распространённое мнение о том, что Бога можно склонить на свою сторону дарами, посвящениями, просьбами, гаданиями и мольбами? Не зря, пожалуй, этому мнению верят. Итак, это мнение, высказанное столь непосредственным образом, не должно считаться благочестивым. Но, когда грешники, действительно, раскаиваются, всё это, становясь свидетельством не только их душевного раскаяния, но и телесного преклонения, способствует их обращению к Богу, когда они, преклонив колено, пав ниц, приносят в жертву внешние вещи и тратят деньги на то, что угодно Богу. Ибо, когда мы грешим, Бог не отворачивается, не гневается и не отступается от нас. Точно также, когда мы раскаиваемся, Он не обращается к нам и не возвращается умиротворённо к нам. Ибо, всё это свойства, присущие людям и далёкие от во всём неизменного Божественного блаженства. Напротив, это мы, став плохими из-за своего впадения в противоречащее природе состояние, и утратив, по причине того, что стали несправедливыми, неблаrочестивыми и безрассудными, своё подобие Божественной благодати, отрываем сами себя от Бога. Не будучи в состоянии убежать от Его всепроникающего провидения, мы, словно больные от собственной мерзости, даём, тогда, доступ для возмездия, делая себя, тем самым, пригодными для Божественного провидения и раскаяния. Обретая наше природное состояние и своё подобие Богу, - а подобие Богу означает, с помощью разума, сделаться справедливым и благочестивым, - мы приближаемся к Богу и соединяемся с ним. Об этом нашем обращении к Богу мы говорим, как о Его обращении к нам. Мы испытываем нечто, подобное людям, привязавшим канат к прибрежной скале. Тянущие за него, они приближают себя и свой корабль к этой скале, но, по своей неопытности в этом деле, они думают, что не сами приближаются к этой скале, но что скала, мало-помалу, подходит к ним. Раскаяния, мольбы, обеты и тому подобное аналогичны канату. Благодаря этим вещам, оторвавшимся даётся возвращение. Это возвращение происходит не с помощью слова, но, благодаря делу, а именно, когда мы стараемся услужить людям, несправедливо нами обиженным, оскорблённым или потерпевшим, rю нашей вине, ущерб - им самим или их потомкам; когда мы ненавидим несправедливость и когда, отвратившись от несправедливых людей, мы общаемся с теми, кто почитает справедливость и исправляем, тем самым, самих себя. И, покуда мы полностью не очистились, следует, постоянно, поступать таким образом, не останавливаясь и не расслабляясь, сделавшись справедливостью для самих себя.

Свидетельство и результат истинного раскаяния состоят в том, чтобы не совершать тех же самых или меньших грехов.

Ибо, следует, подобно морякам, когда их корабль клонится на один бок, перейти на противоположный. А то, что истинного раскаяния достаточно для совершенного очищения, явствует, уже, из того, что и Бог смотрит на это раскаяние, как на завершение очищения. Всё происходящее с нами, служащее нашему исправлению и наказанию, и здесь, и на том свете, нацелено на то, чтобы душа раскаялась в своих грехах, возненавидела порок и жизнь в разладе с природой, избрала, по доброй воле, и возлюбила добродетель. Существуют и некие совершенства души́, имеющие отношение к познанию, в случае, если кто-то сам налагает на себя наказание. И этот человек может скорее преуспеть, поскольку добровольно подвергает себя исправительному наказанию. Ибо, людям, впадающим в грех из-за роскоши и наслаждения, есть необходимость в страдании и печали. Ведь, истинно раскаивающиеся наказывают себя жесточайшими муками совести. Эти муки крепче телесных наказаний, сильнее уязвляют и меньше дают утешения.

Пусть это будет ответом на третий, самый худший, из трёх безбожных постулатов. Ибо, куда лучше не существовать и не провидеть, нежели существуя и имея репутацию провидца, злоумышлять против тех, о ком заботишься. Это и означает быть дурным. Мы, же, предпочитаем скорее не существовать, нежели быть дурными. Причина этого в том, что благо выше существования и является началом бытия. Следовательно, благо является всеобщим, и всё существует ради него. Ибо, и бытие мы воспринимаем, как благо. Поэтому, всякий раз, когда нам плохо, мы, скорее, предпочитаем не существовать.

Я, пожалуй, зашёл гораздо дальше в объяснении этих проблем, чем того требовала поставленная мною цель. Причина в том, что начало всякой благой жизни и душевного совершенства заключено в стремлении к Богу с помощью правильных о Нём представлений, а именно, что Он существует и хорошо заботится о Вселенной и справедливо управляет ею, и с помощью добровольного повиновения и подчинения происходящему по Его воле, как совершающемуся по наилучшему замыслу. Ибо, хотя душа является самодвижущейся и наделённой собственной волей и в самой себе заключает начала добра и зла, однако, Бог создал её способной к самостоятельному движению. Поэтому, до тех пор, пока душа коренится в своем Создателе, она сохраняет то свойственное ей совершенство, которым наделил её Бог. Однако, отрывая себя и обрубая, сколько есть в ней сил, свои корни, душа вянет и чахнет, становясь отвратительной и слабой, покуда, вновь, не обратится к своему Создателю и не соединится воедино со своей Причиной. Таким образом душа, вновь, обретает своё совершенство. Однако, невозможно по-настоящему обратиться к своему Создателю, не уяснив для себя, разумом и жизненным опытом, этих трёх проблем. Кто захочет стремиться к несуществующему или к тому, что существует, но не заботится о нас или существует и заботится, но делает это во зло и во вред нам?

На пути к Свету

Продолжение следует...