✅💜📖 2. СИМПЛИКИЙ: "КОММЕНТАРИЙ НА ЭНХИРИДИОН ЭПИКТЕТА".
Итак, все частичные начала заключаются в целом и охватываются им. Они не разделяются по месту и числу, но, находятся, как части, внутри целого, как множество внутри единого и как число в единице. Ибо, это начало является всем, предшествует всему. Вокруг одного начала собираются многие начала, и в одной доброте помещаются многие доброты. И это общее начало не является началом чего-то определённого, подобно тому, как каждое из других частных начал: одно начало - красоты, другое - истины, третье - соразмерности, четвёртое - чего-нибудь иного. Нет, оно является, непосредственно, Началом. Оно - не начало сущих вещей. Оно - Начало Начал. Ибо, необходимо, чтобы начальная особенность шла не от множества, как у прочих вещей, но сводилась к единой вершине - к Началу Начал.
Итак, первые блага, произведённые от первого Блага, благодаря своей единородности с ним, не перестали быть благами; неподвижные, неизменные и постоянно прибывающие в безконечном блаженстве, они не нуждаются в благе, поскольку, сами по себе, являются благами. Но, все прочие, произведённые от отдельного блага и многочисленных доброт, перестав сами быть благами, утратив возможность безмятежного, зиждятся внутри бытия божественной доброты и имеют благо пропорционально своему в нём участию. Но, краткие и получающие движение не от самих себя вещи, например, телá, имеют свою сущность и движение извне. Они не способны утвердить себя, поскольку, подверженные делению, неустойчивые сущности не могут во всём соответствовать самим себе, между тем, как каждое, в отдельности, целое является причиной самого себя. Они не могут приводить себя в движение, поскольку, сами по себе, они являются мёртвыми и лишёнными движения. Таким образом, они получают своё благо извне. Средние стоя́т ниже неподвижной и не меняющей своего положения природы; они движутся, но движутся не сами по себе, а приводятся в движение иными внешними объектами, как, например, телá. Таковы души, приводящие в движение сами себя и свои телá. По этой причине мы называем движимые изнутри телá одушевлёнными, а движимые, только, извне - неодушевлёнными. Итак, душа, получая движение от самой себя, приводит в движение, также, и телá. Ведь, если бы она приводила в движение телá, сама получая движение от чего-то внешнего, то тело, собственно, приводилось бы в движение тем, что при водит в движение душу. Итак, она сама является самодвижущейся субстанцией, она ниже неподвижной природы и получает благо соразмерно своему в нём участию. Она движется по направлению к благу, но движется, при этом, сама по себе и не получает движения от дpyroro. Она желает блага и стремится к нему. Душам свойственны следующие движения: желание, побуждение, стремление, выбор. Но, первые из числа душ поскольку произведены, непосредственно, самим благом, даже, если в чём-то уступают ему оттого, что сами не являются самостоятельными благами, тем не менее, стремятся к благу. Однако, они, как сородственные благу, по своей природе неотступно тянутся к нему и имеют направленный единственно на него выбор и, при этом, не отклоняются к худшему. И если взвешеный выбор является выбором чего-то одного лучшего, вместо другого худшего, то у этих душ, пожалуй, отсутствует взвешенное желание, если только не назвать этот выбор взвешенным выбором, поскольку, он выбирает первые блага. Души людей, прикованные и к тому, что вверху, и к тому, что внизу, склонны, по этой причине, обращать себя и к тому, и к этому. Всякий раз полностью склоняясь к тому, что вверху, они получают простые и непротиворечивые стремления и выбор. Но, всякий раз, когда душа не в силах стремиться ввысь из-за своего стремления вниз, которое, по природе, присуще душе для одушевления и придания движения телам неодушевлённым и движимым другими извне, чтобы привести в природный порядок то, что, от природы, получает движение с чужой помощью для того, чтобы тела участвовали во благе, - ибо, душа, своим движением, приводит в движение то, что может двигаться, только, с помощью других. - тогда душа, сосуществуя и отдавая себя рождающимся, гибнущим и несущимся к утрате своего блага, уже не имеет, более, своего свободного выбора. Она, непрерывно, несётся к чему-то желанному и благому либо, действительно, являющемуся таковым, либо, из-за присущего ему некоторого наслаждения, ложному и прельщающему благу. Ведь, поскольку с истинным благом соединено истинное наслаждение, то душа, где, только, почувствует тень наслаждения, не разбирая, истинное оно и родственное ли истинному благу, или ложное и, лишь, тень, похожая на благо, только, своим названием, бежит к нему, как ко благу, не замечая, что оно содержит в себе множество огорчений: и, во всяком случае, на первом месте в нём стоит огорчение. Не получает удовольствия едящий, не получив, прежде, огорчения от голода, и не наслаждается пьющий, не испытав жажды. Во всех случаях с наслаждением сопряжено огорчение. И если ты остановишь наслаждающегося питьём, когда он пьёт, то увидишь ещё присутствующую в нём жажду. До тех пор существует наслаждение, покуда ему сопутствует огорчение. Ибо, когда прекращается голод, жажда, холод или что-то подобное, то вещи, им противоположные, уже, не кажутся приятными, но вызывают пресыщение. По большей части, огорчение сопутствует тем людям, которые превосходят меру в наслаждении.
Из-за выбора приятного блага мы впадаем в ошибки, в то время, как благодаря выбору истинного блага приходит успех. Нашим выбором, нашим взвешенным решением мы обретаем благо или ему противоположное. Ведь, всякий раз, когда наш выбор свободен и чист, свойственен разумной душе, благодаря которой мы обретаем нашу сущность, тогда он стремится к вещам, действительно и воистину, достойным выбора. Поэтому, собственное благо души называется Добродетелью, словно её, по справедливости, надлежит избрать; оно возникает благодаря подлинному выбору. Всякий раз, когда наша душа тянется к лишённым здравого смысла желаниям и считает своим то, что принадлежит им, она обретает ложный выбор. Стало быть, и это находится в нашей власти - наш выбор и обоснованное желание. Ибо, предположение, стремление, желание и уклонение сводятся к нашему выбору и обоснованному желанию. Все они являются внутренними движениями нашей души, а не стимулами извне. По этой причине душа господствует над ними. Поэтому, Бог, законы и благоразумные люди разграничивают успехи и неудачи, глядя на выбор и обоснованное желание, а вовсе не на сами действия, поскольку последние не в нашей власти и обретают свой образ благодаря выбору и обоснованной воле. Ведь, и непреднамеренное убийство получает прощение, как совершённое не по выбору и не по нашему своевольному желанию, а тот, кто совершил оправданное и справедливое убийство, даже, удостаивается похвал. Таким образом, не сами действия несут в себе добро или зло, но получают свой образ от нашего выбора и находящейся в нашей власти воли.
Итак, правильно начал с этого своё наставление Эпиктет. Он советует нам соотносить с этим все наши намерения, поскольку, на основании этого, мы участвуем либо в добре, либо во зле. Когда он говорит: «Из существующих вещей одни находятся в нашей власти, а другие нет», - то он делает разделение не всех вещей, но тех, что в нашей власти и окружают нас. Ведь, это противопоставление не будет иметь никакого равновесия, которое приличествует разделениям, если кто-либо к части вещей, находящихся в нашей власти, припишет существующие за пределами мира и существующие в самом мире.
Но, поскольку некоторые настаивают, что нет ничего в нашей власти, и одни считают, что все наши действия и чувства проистекают из необходимости, а другие, что все они - результат случайности, поскольку мы действуем случайно и как попало, словно катящиеся цилиндры, то достаточно было, уже, сказано о вещах, находящихся в нашей власти и о постановке нашего выбора, об обоснованном желании, и о необходимом для него основании. Однако, ничто не препятствует предварительно высказаться против тех, кто упраздняет свободу воли.
Так вот, случайность и то, что не в нашей власти, а также то, что именуется «как придётся» - если об этом говорится так, будто мы действуем без какой-либо намеченной цели. - то это неверно и даже, если бы это было верно, то, всё равно, не распространялось бы на все наши действия. Ибо, все искусства и вся природа, наметив себе некую цель и предел, направляют к нему, от начала до конца, все свои усилия. И, вообще, всякое движение и действие одушевлённых существ совершается ради какого-либо блага, будь оно истинным или мнимым. Ведь и бегство от вреда совершается через благо и считается полезным. И если кто-то понимает «случайно» и «как придётся» таким образом, что то, к чему мы стремимся, является невозможным, либо вредным - как, например, мы говорим: «Кто-то "случайно" и "как придётся" прописал кому-то лекарство, которое либо не может помочь, либо, иногда, даже вредит». - то, говоря так, он не упраздняет сам принцип «в нашей власти». Ведь, мы говорим, что в нашей власти находятся стремление и уклонение не только от возможных, но, также, от невозможных и вредных вещей. Поэтому, мы говорим. что не только успехи, но и надежды находятся в нашей власти.
Те, кто говорят, что наше мнение и стремление, и, вообще, желание, и обоснованная воля являются вынужденными, лишёнными свободы, и не находятся в нашей власти, что-де они приводятся в движение извне, а, вовсе, не исходят от нас, - называют причиной всего этого нашу нужду. Ведь кто, называя голод, жажду или холод, волей-неволей, не стремится к пище, питью или теплу? Кто, страдая от болезни, не жаждет здоровья? Некоторые утверждают, что само то, что мы предполагаем, то, к чему стремимся, или чего избегаем, волей-неволей притягивает нас к себе. Ведь, кто из тех людей, кто хоть немного овладел арифметикой, не сможет предположить, что дважды два - четыре? И каким образом мы вправе так предполагать? Разве не в большей мере это находится во власти природы того, что предполагается'? Кто, заметив благо, прекрасное или вещи им противоположные, не стремится к одним и не уклоняется от других, побуждённый ими же самими'? Ведь и наилучшие из учёных говорят, что то, к чему мы стремимся, является главным движущим началом. А то, что получает движение по причине неотступной необходимости - разве может оно быть в нашей власти? Другие выставляют причиной душевное состояние человека, испытывающего стремление, что он-де стремится к тому, к чему его предназначила природа, поскольку он не властен не стремиться к этому. Ведь, благоразумный стремится к благоразумным делам и занятиям, а распущенный - к делам непотребным, и не во власти обоих, даже, если они захотят, не стремиться к этому. Некоторые, не довольствуясь собственными стремлениями и не желая, чтобы они осуществлялись, тем не менее, своим душевным складом и усвоенными обыкновениями влекутся к привычным желаниям и увлекаются ими, словно не властны поступать иначе. И, знающий человек судит о своих делах правильно. а несведущий — ложно. Да, иначе и быть не может. Ведь, сведущий не властен судить ложно, и уж, во всяком случае, не во власти несведущего судить правильно. Но, даже невежда не властен предполагать ложное, как не во власти сведущего предполагать неложное. Ведь, если бы это было в его власти, невежда бы не выбрал ложные предположения, и дельный человек не избрал бы себе ложные суждения, если бы в его власти было судить о вещах верно. Невозможно, чтобы он делал ложные умозаключения в вещах, в которых он знаток, даже, если предположить, что он хочет этого. Ведь, невозможно, чтобы в чувственных вещах ошибались люди, одарённые сильным чувственным восприятием. Точно так же обстоит дело с вещами, воспринимаемыми разумом. Некоторые люди, отрицая сам принцип «в нашей власти», могут высказываться подобным образом. Большинство, же, людей считают причиной как всего прочего, так и наших стремлений, мнений и выбора установленное судьбой вращение небесного свода. Они приводят в свидетели астрологов, утверждающих, по расположению звёзд в момент рождения, что этот-де будет склонен к сладострастию, тот - жаден до денег, иной будет любителем музыки и философии. Ведь, ясно, что они предрекают те стремления, которые эти люди, с возрастом, произведут на свет. Итак, если они правы, то неизбежно, чтобы эти, данные судьбой, стремления вышли на свет, и не в нашей власти, чтобы вместо этих стремлений вышли на свет другие. Итак, каким образом будет в нашей власти проявлять, так или иначе, наше стремление, если для нас совершенно неизбежно, хотим мы того или нет, неизменным образом стремиться либо к тому, либо к этому. Существуют эти и, пожалуй, другие такого рода возражения против принципа «в нашей власти», не допускающие, что стремления и уклонения или, вообще, наш свободный выбор находятся в нашей власти.
Пo поводу рассуждения о нашей нужде следует заметить, что нужда не провоцирует стремление. Ведь, многие из неодушевлённых вещей, как, например, растения, имея недостаток в каком-то качестве, к примеру, во влаге, сухости, тепле или прохладе, не стремятся, однако, к ним, потому, что не наделены способностью к стремлению. Ибо, то, что стремится по необходимости, должно чувствовать то, к чему стремится, и двигаться к нему. Итак, нужда не внушает стремления. То, что способно к стремлению, имея нужду, направляет вперед свое стремление для избавления от нужды. Не зуд снабжает нас руками, но, когда он возникает, руки приходят к нему на помощь. Не нужда даёт нам ремёсла, но душа, в помощь нужде, изобретает и предлагает искусства. Ибо, всякое стремление является внутренним движением стремящейся души, исходящим из неё, а не влагаемым в неё откуда-то снаружи. Однако, неразумная жизнь неразумных животных, будучи телесной и не имеющей ничего, что стояло бы выше тела, демонстрирует единообразные стремления, направленные на обычные нужды тела. По этой причине, эти стремления представляются вынужденными и несвободными. Разумная душа людей, благодаря своему срединному местоположению, имеет троякий вид: один в сторону худшего состояния - телесный и неразумный, другой - к самой себе, третий - к лучшему; она имеет троякую форму жизни и троякое стремление. И всякий раз, когда душа вверяет себя телу и неразумной жизни тела, тогда, считая их нужду своею, по необходимости, проявляет одинаковое с ними стремление. И вот это-то и является её стремлением, имеющим спорную свободу. Так же, когда душа будет жить своею жизнью или жизнью лучшей, чем её жизнь, тогда она продемонстрирует стремление, соответствующее этим формам жизни, а именно, стремление к свойственному ей благу. Так вот, эта душа имеет право стремиться и к тому, и к этому, поскольку она от природы способна демонстрировать большее число видов стремлений - как худших, так и лучших. От худших стремлений она портится, а от лучших обретает добродетель, поскольку стремление к лучшему является истинным стремлением. Поэтому, часто, когда наше тело нуждается, - голодает и жаждет пищи, - душа выказывает стремление к воздержанию от еды либо по причине предписывающего такое поведение установления, либо по причине заботы о самой себе или о своём теле. И ясно, что в этом случае душа имела право про являть общее стремление с телом, что и делают многие души; но, она проявляет стремление к большему благу. Так вот, Эпиктет, обращаясь к разумной душе, естественно утверждает, что в её власти проявлять стремление тем или иным образом.